- Ожидается прибытие около четырех сотен послушников в этом году, Ваше Преосвященство, согласно спискам, составленным последней описью, - Роджер, а именно так звали жреца, озвучивает это с совершенно бесстрастным видом, хотя они оба с Реджиной прекрасно знают, что число это слишком велико и в Сангреале нет мест для того, чтобы разместить столько даже с учетом того, что они принимали беженцев из Аргайла и готовились к повышению чисел каждый год.
Колдунов на Авалоне и впрямь было много и жреческий город не всегда находил для всех пристанище, в том числе и потому что для этого не было никакой нужды. Храмы, осуществляющие обучение, существовали в каждом графстве и в каждом крупном городе.
Стремление родителей отправить своих чад в оплот магии и колдовства, конечно, было понятно, от того ничуть не менее оправдано, потому что такого количества мест и такого количества учителей в Сангреале попросту не находилось: немногие жрецы были способны обучать и немногие жрецы этого желали.
Корбу знала.
Она бы сама не взялась учить никого, кроме собственных детей и уже доказала это, справившись со своими же племянниками. Наибольшим ее успехом и наибольшим провалом оказался Теобальд, сбежавший на континент. С тех пор Корбу зареклась учить кого-либо еще и полагала весьма удачным, что ни в ком из ее детей колдовского таланта пока не было.
- Распредели их по ближайшим к месту жительства храмам. Сангреаль не примет в этом году ни одного послушника. Нам и прошлое-то поступление дается с трудом. Сын графа Хестраса – Фенрир в обличье белокурого альва, - Реджина качает головой, вспоминая несносного мальчишку, и вздыхает. Она смотрит на Роджера, тот активно записывает все указания, включая те, что Корбу успела дать ранее. Закончив, мужчина кланяется и сворачивает свиток.
- Герцог Корбу пожертвовал средства для возведения новой статуи Всеотца. Когда прикажете начать? – уточняет мужчина с чуть заметной улыбкой, зная, что в данном случае, воля герцога Корбу есть воля самой Верховной и наоборот.
- Как можно скорее. Пошли весть на Драконий остров. У них есть отличный кузнец. Не скупитесь. Если средств будет недостаточно, я добавлю, - она поднимается из-за стола, зная, что Роджер уже собирается уходить. У них обоих много дел и казалось, что стоило переступить порог Главного Храма, их становилось только больше, потому что жизнь в Сангреале никогда не останавливалась и с течением времени всплывала то какая-нибудь ерунда, то вполне серьезное дело.
Впрочем, заниматься лишь мирскими делами, будучи Верховной, едва ли оставалось возможным. Да Реджина к этому и не стремилась. Она бы с радостью доверила все формальные вопросы кому-то другому, оставшись наедине с Богами и собственными мыслями, но, увы, это было невозможно.
После обеда Корбу спустилась в главный зал храма. Люди уже начали собираться, чтобы почтить молитвами Богов. Ведьма неторопливо совершила все приготовления перед началом и двухчасовые молитвы погрузили Сангреаль в гробовую тишину и молчание.
Именно среди этого молчания женщина в первый раз отчетливо услышала тихое «найди сына».
Корбу вздрогнула, распахнула глаза и огляделась. Вокруг не было никого, кто бы говорил с ней, равно как не было ни одного из существ, что привычно окружали ведьму. Реджина посмотрела по сторонам и вернулась к молитве, за которой и провела остаток часа. Наконец, главный зал опустел, а часть свечей догорела. Женщина склонилась перед статуей Всеотца, а затем неторопливо побрела к выходу. Мысли ее не покидало внезапное предупреждение, к которым Верховная привыкла относиться с большим вниманием.
Да только, что могло случиться с ее сыном? С любым из них? Малыши были дома, под присмотром няни и самое большое происшествие, что с ними случалось, это оцарапанные ладони, да коленки, а еще редкие детские обиды и капризы. Старшие дети? Теобальд или Риган? Камень на артефакте горел бы огнем, случись с ними что-то. В чем было дело? У Реджины не было ответа, но та тревога, что она ощущала, не покидала ее все то время, что ведьма спускалась по ступеням храма, где ее встретил запыхавшийся жрец.
- Ваше преосвященство! Прислали из Вашего дома… Ваш сын… Роланд… Пропал, - юноша силится отдышаться, глядя на Корбу, но она не говорит ни слова. Лицо ее не меняется, только тревога в глазах становится такой острой, что сложно спутать с чем-то другим.
Она не бежит, но доходит до дома достаточно быстро, чтобы не потерять драгоценные мгновения, что могли бы послужить поиску. Тревога поверхностна и не захватывает существо Реджины целиком, потому что она знает, что в Сангреале ее сыну ничего не грозит, никто его не тронет, но найти его нужно было поскорее. Да и в Сангреале ли он? Корбу была готова поклясться, что он никогда бы здесь не потерялся.
- Мамочка! – Адора бросается на руки к Реджине и женщина подхватывает ее, прижимая к груди, - Роланд потерялся! – сообщает малышка и Корбу успевает только коротко кивнуть, прежде чем к ней подлетает обеспокоенная няня, кланяясь и боясь поднять глаза.
- Миледи Реджина, клянусь, я смотрела за ними во все глаза… Роланд с утра был сам не свой, все говорил о том, что видит кого-то. Я думала, что то лишь детские фантазии, ведь вы говорили, что никого дурного в доме быть не может… А вот, пропал… - она едва не плачет и лишь то, что Корбу раздражается из-за этого, заставляет женщину держать себя в руках. Но сейчас ведьму волнует не это. Она слушает объяснения няньки, что отдаются в разуме пониманием.
- Да, мамочка! Он говорил о каких-то голосах, шепоте. Мы с Айденом ничегошеньки не поняли и стали дальше играть! – заявляет девочка, пожимая плечами. На личике ее тревога, искренняя и глубокая. Она наклоняется к уху матери и в страхе произносит: - А что, если мы его не найдем? – от ужасающего предположения малышка сама начинает плакать и Корбу передает ее на руки няне.
Реджина торопливо выходит на улицу, поправляя плащ на плечах, сосредотачивается, закрывая глаза, и выдыхает.
- Покажитесь.

Ни для кого на всем Авалоне не было секретом, что Сангреаль не просто так был построен именно на этом месте и древняя мощь била здесь из самых недр земли, привлекая все виды существ, которые жили в городе наравне со жрецами и гостями, что нередко прибывали в священный Сангреаль обратиться к Богам, попросить о помощи жрецов. Здесь можно было запросто встретить эльфа и гнома, гоблина и пикси. В дни Великих Праздников в пределах города появлялись и куда менее дружелюбные духи, которые либо вели себя так тихо, что их мог годами никто не замечать, либо  тотчас же изгонялись, или того хуже – уничтожались с позволения и благословения Богов.
С этой точки зрения Сангреаль был самым безопасным и вместе с тем – самым опасным местом на всем Авалоне, если не на всей земле. Малыши, конечно, не знали об этом, но сколько раз они оставались под присмотром домашних гномов, а вовсе не няньки, было не счесть. И если Реджина и жалела о чем-то, так это только о том, что она не оставила детей с цвергами на этот раз. Уж точно было безопаснее, чем с этой клушей.
Корбу не приходится долго ждать. Она распахивает глаза и видит перед собой не одного, а сразу нескольких гномов, что ростом ведьме по колено. Они кланяются, и носы их чуть не достают земли. В иное время женщина просила их этого не делать, потому что она хоть и помогала им не единожды и приказала не изгонять из города, получала от них немало помощи в ответ и считала такое проявление почтения неуместным.
- Вы видели моего среднего сына? Роланд потерялся, - говорит она хрипло и гномы перешептываются между собой, прежде чем дать уверенный ответ.
- Нет, госпожа, нам не довелось видеть лорда Корбу сегодня, но мы немедленно сообщим всем родичам, чтобы они начали искать его в городе и за пределами. Клянусь своей бородой, что бы ни было, мы его отыщем! – он хмурит брови и они становятся похожими на домики. В иное время это позабавило бы Реджину, но сейчас она лишь кивает головой.
- Я хочу, чтобы вы передали это всем существам в Сангреале и его предместьях. Светловолосый мальчик пяти лет. Роланд. Пусть найдут его. А кто смеет ему навредить – заплатит мне всеми жизнями, что у них есть, - угроза была серьезной, потому что у некоторых из этих духов и впрямь было достаточно энергии не на одно материальное воплощение. Уничтожение духа на внетелесном уровне было слишком жестоким наказанием. Но сейчас не время для компромиссов.
- Как прикажете, госпожа, - за что Корбу любила гномов, так это за то, что они были не болтливы и трудолюбивы. Верить им было нельзя, но в таком вопросе они едва ли могли подвести Корбу.
Сидеть на месте Реджина, конечно, не может. От мысли о том, что могло случиться с ее ребенком, она начинает сходить с ума. Вместе с тем, она довольно отчетливо понимает и даже цепляется за мысль о том, что если бы Роланду было плохо, или если бы его не было вовсе, она бы непременно это почувствовала, потому что была не только матерью, но и ведьмой.
Доверив расспросы и поиски существам подлунного мира, Реджина и сама побежала по улице, спрашивая то в одном доме, то в другом. Нет, она вовсе не рассчитывала найти Роланда мирно пьющего травяной отвар у соседей. Но благодаря такому переполоху, она привлекала все больше людей к поискам. Шутка ли? Пропал ребенок Верховной Авалона!
Всего через полчаса Сангреаль гудел, все искали Роланда. Как раз в этот момент перед ведьмой появился один из запыхавшихся гномов, который, если бы имел физическую форму, непременно заставил бы ведьму запнуться об его бороду, настолько длинной она была.
- Госпожа Реджина, - прокряхтел старый, даже для цвергов, коротышка, - Вашего сына нет в городе. Он сбежал за его пределы. К эльфам! – он произнес это так, будто не было ничего ужаснее этого.
Мысли роились в голове Реджины. Убежал к эльфам, значит, видел их, слышал зов? Все-таки проснулись колдовские силы? Это должно было радовать Корбу, но, чуть ли не бегом направляясь к северным воротам, она пока успевает только молить Богов о том, чтобы мальчик, ее восторженный, добрый и любящий сказки мальчик, не оказался уязвим и подвержен эльфийским чарам и морокам. Уйдет жить в холмы и ничто не сможет его вернуть, ибо туда не было хода живым, а оттуда – хода обращенным эльфийскими танцами и плясками. А если съест чего?
Предположения заставляли сердце Корбу биться быстрее вовсе не от бега. Она проскальзывает мимо стражников, что даже поклониться не успевают, только встревожено глядят Верховной вслед. Она бежит по весенней грязи, бежит, на замечая ни голубого неба, ни лучей солнца, ни влаги, ни мерзкой погоды. Она бежит, зная, что несколько мгновений могут стоить ее горячо любимому сыну разума, жизни и будущего. Драугова нянька! Помилуйте Боги от того, чтобы с Роландом что-то случилось. Няньке следовало молиться об этом. Потому что в противном случае, Реджина непременно ее убьет.
Эльфийскую поляну найти не так-то просто. Особенно, когда она не желает оказаться найденной. Корбу знает точно, что она где-то поблизости, но никак не может отыскать. Применение черной магии здесь, на территории эльфов, грозило им всем неприятными последствиями, а чего доброго – войной со светлыми эльфами. Этого Реджина не хотела. Знала, что они увели ребенка не из природного зла, а из-за непонимания, глупости и ветрености собственной натуры. Оглянувшись и повернувшись вокруг своей оси еще несколько раз, Реджина закрыла глаза, а затем распахнула и сделала единственное, что ей оставалось. Она закричала имя сына, в надежде, что он услышит ее и непременно откликнется.
- Роланд! Роланд, малыш!

От волнения стучит в висках. Реджина оборачивается снова и снова, то бежит к началу тропинки, то возвращается, то выбирает новый путь. Она хорошо знает предместья Сангреаля и лес, потому что жрецы нередко ходили сюда собирать травы, а о популяции эльфов, что пришли с гор, помнили даже дети. Роланд, наверное, тоже помнил, Корбу не раз рассказывала детям сказки об обитателях холмов и обещала, что непременно покажет их однажды, но не делала этого намеренно, потому что знала, что эти существа могут представлять опасность для таких маленьких детей.
Никакие договоры, уговоры и угрозы на эльфов не действовали. Несмотря на то, что их классифицировали как разумных существ, это, на взгляд Реджины, было изрядным преувеличением. Разум их работал совсем не так, как человеческий и даже колдовской, в нем не было места рациональным мотивам, только песни, танцы, пляски и эльфийские мороки, которые неизменно сводили с ума. А потому, Корбу, не будучи никогда хорошим спиритуалистам, предпочитала попросту держаться от этих существ подальше и держать подальше своих детей, чтобы не подвергать их даже ненамеренной опасности. Сколько было историй о том, как дети уходили в холмы и никогда больше не возвращались? Сколько историй о том, как младенцев крали из самых колыбелей? Ни с Роландом, ни с Адорой, ни с Айденом такого произойти не могло, потому что дом и их колыбели были всячески защищены ото всякого зла множеством амулетов и защитных рун, но, в конечном счете, предвидеть то, что успело случиться теперь, не мог бы никто. Даже при очень большом желании.
- Роланд! – кричит Реджина вновь, проклиная тот момент, когда побежала к северным воротам одна. Надлежало взять с собой кого-нибудь из жрецов, смыслящих в общении с этими существами. А теперь? Теперь Реджине приходилось полагаться лишь на то, что сын ее услышит и придет сам, развеяв эльфийский морок, такой мягкий, такой обволакивающий и такой привлекательный. Корбу знала. Она сама не раз проходила это. И если теперь ее не пожелали бы забрать в холмы из-за черной магии, что паутиной расползлась по душе, то к Роланду это, к сожалению, не относилось.
Ей кажется, что прошла целая вечность перед тем, как послышался топот маленьких ножек и шуршание кустов. Кажется, заросли находились в нескольких шагах. Как же она могла не заметить, как же умудрилась пропустить? Ответа нет и Реджина совсем не намерена его искать. Она видит Роланда перед собой, а едва опускается рядом с ним на колени, обнимает и прижимает к груди, не знает – чувствует, что это вовсе не обманка, а на самом деле ее сын. Да, она однажды уже обнимала эльфа, убежденная в том, что это был ее старший брат. Те ощущения не забудутся никогда. А потому, Корбу прекрасно знает, что перед нею именно Роланд и никто другой.
Ведьма так рада, что он здесь и в порядке, что какое-то время не может отпустить мальчика, а затем лишь чуть-чуть отстраняет его, легонько сжимая пальцами плечи и внимательно оглядывая: не ранен ли, не напуган, не навредили ли ему. Но исходя из того, с каким восторгом Роланд рассказывает о произошедшем, он в полном порядке. Разве что, грязный, точно маленький поросенок, но приказать приготовить ванну даже в это время года в разы проще, чем отправляться за сыном в холмы.
- Хвала Богам, Роланд, - произносит Реджина, вновь обнимая малыша и прикрывая глаза, силясь унять бешено колотящееся сердце и дыхание, что сбилось в бесцельных метаниях из стороны в сторону.
- Эльфы, воробушек, - ласково произносит женщина, вымученно улыбаясь, - Это были эльфы. Они живут здесь уже пару веков. Говорят, что пришли из гор Херьяна, где крепость Форс. Помнишь, мы ездили туда однажды? – хотя вспоминать, пожалуй, не следовало бы. Неприступная горная крепость служила убежищем, Роланд был мал и едва ли понимал все происходящее, но был очень недоволен тем, что нельзя гулять на улице.
- Ты в порядке? Ты не ранен? Они не навредили тебе? Ты что-нибудь брал из их рук, что-нибудь ел? – вопросов слишком много, но Реджина замолкает, не желая напугать ребенка. Она не знает, как подобрать слова, чтобы сказать сыну то, что должно. Она тысячу раз представляла этот разговор и тысячу раз он был совсем не таким. Наверное, потому что она подсознательно знала, что сын родился колдуном, но вместе с тем очень этого боялась. Такой путь был очень непростым. Но Корбу была рада, что Боги позволили ей быть рядом с Роландом, чтобы идти по этому пути вместе с ним.
- Роланд, малыш, - обращается Реджина к сыну, улыбаясь и подхватывая его на руки. Она гладит мальчика по светлым волосам, чуть качает его на руках и неторопливо ступает по тропинке по направлению к выходу из леса.
- Знаешь, почему ты увидел этих существ, воробушек? – интересуется Корбу, прижимая сына к себе, - Это значит, что ты – колдун. Самый-самый настоящий волшебник. Совсем как я. И как дядя Гэбриэл. И как Идунн, Редвульф, Беатрис и все остальные, солнышко, - она не знает, обрадует эта новость Роланда, или нет, но едва они выходят из леса и вид на город больше не загораживают высокие деревья, Корбу ставит сына на ножки и берет его за руку. Зрелище, что открывается перед ними, в возрасте мальчика показалось Реджине чрезвычайно и невероятно захватывающим. Город, раскинувшийся перед ними, сиял серебристым светом, точно миллионы звезд, а ярчайший столб света взмывал в самые небеса от Главного Храма. Вокруг виделось бесконечное движение и это были отнюдь не люди и не жрецы: гномы, гоблины, фейри, лепреконы – все то и дело сновали между стенами города и рядом с ними и были, кажется, чрезвычайно заняты какими-то своими волшебными делами. Корбу крепче сжимает руку сына, опасаясь, что он испугается и смотрит на него очень внимательно.
- Они всегда здесь. И они тебе рады.

Щебетание Роланда могло быть бесконечным, Реджина прекрасно это знала и могла, порой, уточнением каких-нибудь деталей вызвать у сына крайнюю степень задумчивости и заставить его, тем самым, куда более конструктивно излагать суть проблемы, а не использовать одни лишь эмоции. Но теперь Корбу казалось, что это самое щебетание – лучшее из того, что она слышала за всю свою жизнь, потому что больше всего на свете ведьма боялась, что с сыном успело что-нибудь случиться.
Уйди он в холмы и она бы заставила эльфов пожалеть об этом, но сына бы уже не вернула и вряд ли смогла бы пережить эту чудовищную потерю. Но Боги были милостивы. Он был здесь, держал ее за руку и рассказывал о своих радостях и огорчениях, о своих впечатлениях и тревогах с привычной эмоциональностью, тем самым вновь и вновь убеждая мать в том, что это на самом деле Роланд, а не подменыш.
- Нет, малыш, не стоит возвращаться, - спокойно, тихо и доброжелательно говорит Реджина, - Когда ты начнешь обучаться магии, воробушек, ты узнаешь, что эльфы опасны именно своим дружелюбием. Они вовсе не хотят тебе зла. Просто не понимают тех опасностей, что представляют для тебя. А потому, прошу тебя, мой воробушек, обещай никогда больше не убегать. Это может быть очень и очень опасным, - она ничуть не сердится и даже намека на строгость нет в речах Реджины, но она смотрит на сына внимательно, ожидая его ответа, хотя и знает, что полагаться на слово пятилетнего мальчика было бы слишком опрометчиво и глупо для взрослой женщины. А потому, она уже знает, что сделает все возможное, чтобы больше никакие голоса и никакой зов не тревожил ребенка по меньшей мере до тех пор, пока он не начнет свое обучение.
- Ты ничего плохого не сделал, мой хороший, - опускаясь на колени рядом с сыном и беря его ладошки в свои руки, улыбаясь, подтверждает Реджина, - И ты совсем ни в чем не виноват. Когда я впервые услышала зов, я едва не утонула в озере, малыш. Только меня звали русалки. Твой дядя Гэбриэл спас меня. Если бы не он… - она не продолжает, только цокая языком, тем самым давая понять, что ничего хорошего бы, в таком случае, с нею точно не вышло бы.
- Я знаю, что ты не обманывал, Роланд. Просто ты должен понять, что не колдуны не смогут видеть и слышать того же, что видишь и слышишь ты. Ни Адора, ни Айден, ни твоя няня не смогут, потому что они, к сожалению, совсем не колдуны. Иногда, некоторые существа смогу появляться перед вами по своему желанию, но чаще всего, никому не будет суждено узреть того же, что и тебе, - она улыбается чуть с грустью, потому что знает, что такое видеть этот чудесный мир и не иметь возможности им поделиться. Но Роланд привыкнет, а потом окажется среди таких же, как он сам. Да и Авалон в этом смысле был куда более милосерден. Тех, кто будет видеть то же самое, что и маленький Корбу, здесь была половина, если не более того. А этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноким.
- Это очень-очень хорошо, малыш. Это значит, что сами Боги благословили тебя, мой мальчик. И я очень рада. Мы сейчас вернемся домой и попросим Фрейдис приготовить твой любимый пирог с абрикосами в честь этого великолепного события. Только… Не стоит пока никому говорить, хорошо? – заговорщицким шепотом, предлагает Реджина, но затем тяжело вздыхает, вновь слыша из уст сына о драконах. Увы, теперь он был лишен всякой надежды заиметь такое существо и скрывать это не было ровным счетом никакого смысла. Можно было бы отложить этот разговор на попозже, но Реджина знала, что это лишь отсрочит открытие истины, но не избавит от необходимости говорить правду.
- Роланд, - она касается пальцем его щеки и смотрит сыну прямо в глаза, - Сынок, к сожалению, ты не сможешь стать теперь драконьим всадником, колдуны не могут ими быть, - спокойно, тихо, но уверенно говорит Реджина, не отрывая взгляда от лица малыша. Она знает, что это огорчит его, знает, что он мечтал об этом очень долго, но вместе с тем знает, что лучше сказать правду теперь, чем и дальше лелеять надежды, которым просто не суждено сбыться.
- Но это вовсе не значит, что ты не сможешь стать героем, стать великим рыцарем, или великим колдуном, стать добрым и хорошим человеком. Магия – это великий божественный дар и ты сможешь использовать его, чтобы стать тем, кем ты захочешь, - она обнимает Роланда, гладит его по волосам, силясь своей любовью и теплом унять теперь его тревоги из-за того, что он не будет драконьим всадником, как брат, сестра и отец.
- Ты – самый храбрый, самый добрый и самый лучший мальчик на всей земле, сынок. И тебе не нужен дракон, чтобы оставаться таким, - добавляет Реджина, отпуская сына.
Она вовсе не замечает, по началу, того же, что замечает сын. Скорее чувствует, чем понимает его страх, глядя вперед и лишь тогда замечая гигантскую черную тень, что снует между людьми.
Что это было? Корбу не могла ответить. Может быть, потому что спиритуалистом она была неважным. А может быть, потому что не все существа с низких астральных уровней имели название в человеческом мире. Как бы там ни было, сын был прав в одном: город нуждался в защите от этого. И причина, по которой лишь одна Корбу осознала это, была ей не ясна.
Она улыбается, когда видит, как Роланд встает вперед, намереваясь защитить маму. В это мгновение сердце Реджины наполняется гордостью и она, несмотря на легкую тревогу, решается не противоречить стремлению сына, хотя и понимает, что он слишком мал, чтобы противостоять таким существам, еще и в одиночку. Но кто сказал, что он не сможет помочь матери? И кто сказал, что она не сможет сделать вид, что он справился со всем сам?
- Ты – мой герой, Роланд. Мой защитник, - говорит Реджина, своими словами подтверждая уверенность сына в том, что он со всем справится.
Чудовище еще далеко, Корбу знает, что оно будет идти на страх малыша и найдет их. И они будут готовы. Роланд будет готов.
- Сила, что есть теперь в тебе, твоя магия, твое колдовство сможет защитить нас обоих, - едва она произносит эти слова, как мурашки по коже дают понять, что и сила Реджины никуда не делась и вовсе ее не покинула.
- Закрой глаза, малыш, - шепчет ведьма, садясь за спиной сына, - Представь большой белый шар у себя в груди. Он весь переливается, точно жемчужина, - голос женщины спокоен и тих, она видит, как тварь приближается, вынюхивая их, но не боится ни за себя, ни за сына, - Он согревает тебя своим теплом. А маленькие лучи света исходят из него во все стороны. Чувствуешь? – она ждет и не торопится, хотя существо уже поднимается вверх по холму, - А теперь вытяни ручку, - она касается его руки и помогает Роланду протянуть руку вперед, аккуратно держа его за запястье, - Представь, как лучи из этого шара проходят сквозь твою ладонь и вырываются наружу, - Просит женщина и дожидается, пока слабый свет не появится на кончиках пальцев мальчика. Это его? Или ее собственный? Не имеет значения.
- Открывай, - шепчет Реджина, коротким усилием воли направляя свою энергию прямиком на тварь, что стоит теперь перед ними, всего в нескольких шагах. Вспышка из их ладоней, кажется, на мгновение слепит глаза, настолько она яркая. Визг твари совсем короткий, точно последняя надрывная трель подбитой птицы. Секунда и от существа остается одна лишь пыль, которую порывы ветра раздувают в ничто.

Слова сына, его боль и его тревога ударяют по осознанию Реджины, заставляя сердце в груди болезненно сжиматься. Но когда она видит перед собой их цель, когда сосредотачивается на ней, когда ее энергия переплетается с еще несмелыми, неуверенными, но уже проявленными потоками энергии сына, все эмоции отступают на задний план, оставляя место только чистейшей первозданной магии, которая не кажется Реджине бесполезной, равно как не кажется ей таковым и ее сын, что видел свое будущее только в становлении драконьим всадником, а теперь вдруг оказался колдуном. Но когда все заканчивается и от чудовища не остается и следа, отголоски боли сына доносятся до Корбу так сильно, как если бы она ощущала эту самую боль и разочарование сама. Крушение надежды, мечты, фантазии. Реджина уже не помнила, как больно это может быть, потому что все ее желания исполнялись ее же собственными руками и это много лет было неизменно. Ей повезло не мечтать о том, что было не в ее силах и ее власти и ей теперь чертовски жаль, что она не смогла уберечь от таких желаний своего сына. Может быть, ей стоило с самого начала говорить ему, что драконьим всадником ему не быть? Тогда это казалось непомерно жестоким к маленькому мальчику, который так искренне любил этих чудовищ. А теперь? Теперь Реджина была убеждена, что жестоким было давать ему  ложную надежду, надежду, которой никогда не суждено было сбыться.
- Это ты, мой мальчик, - подтверждает Реджина, чуть заметно улыбаясь, - Собственными руками победил чудовище, мой птенчик, мой маленький герой. И со временем эта сила будет только расти в тебе. Расти и крепнуть, - она знает, как это будет. Дышащая и живущая одной лишь магией, Реджина помнила каждый из дней, что колдовство росло и развивалось в ней. Роланд тоже будет помнить. Это нельзя забыть. Магия будет теперь источником бесконечного множества новых впечатлений, ярких и пугающих, но неизменно запоминающихся. Она откроет сыну целый мир и научит воспринимать и видеть его совсем иначе. Это будет не дракон. Но, на взгляд Реджины, многим, многим больше дракона.
- Очень, очень красиво, мой воробушек. И ты будешь видеть вещи во много раз красивее этих. Магия покажет тебе много новых миров, познакомит тебя с новыми друзьями и откроет тебе новые возможности, о которых другие смогут только мечтать, - спокойно, тихо и ласково рассказывает Реджина, все еще сидя перед сыном на коленях. Ей сложно подобрать слова, чтобы рассказать о том, что действительно представляет собой колдовство. Все эти слова будут лишь блеклым отголоском того, что будет происходить на самом деле. И то, что Роланд видит теперь – тоже лишь малая часть того, что ждет его, если он решит развивать свой колдовской талант. Приключения? Помощь людям? Подвиги? Это все станет доступным для него. Не так, как он это видел. Но куда более явственно, куда более четко и куда более действенно.
- Чудище вернулось в свой мир и больше мы его не увидим, - объясняет Реджина, - Но на земле есть много чудищ, малыш. И они способны вредить людям, которые их совсем не видят, представляешь? Они не могут от них защититься, потому что не могут их узреть. И чтобы защищать простых смертных, нужны такие герои, каким сможешь стать ты, - она сужает глаза и смотрит на сына с улыбкой, - Конечно, только если захочешь им стать, - ведьма убеждена, что непременно захочет. Может быть, не сейчас, а позднее. Может быть, начав свое обучение. Корбу не знает. И она не собирается заставлять Роланда. Она хочет, чтобы он любил магию и мир этой магии. А любовь не возникает по принуждению.
- Нет, малыш, дядя Гэбриэл не уничтожал тех русалок. Он просто забрал меня из озера и рассказал все нашему отцу, а по его просьбе жрецы сделали для меня амулеты, чтобы я не слышала зов и чтобы могла им управлять… - она замечает задумчивость во взгляде сына и торопится добавить, - Амулеты это как будто доспехи, Роланд. Только они защищают тебя не от чужих ударов, а от чужой магии, которая способна тебе навредить. Если захочешь, я сделаю для тебя такие же, - она ласково гладит сына по затылку и внимательно на него смотрит. Реджина прекрасно понимает, что сейчас разум Роланда рождает бесчисленное множество вопросов и со временем их станет только больше. Сама Реджина сразу же приняла тот факт, что уродилась колдуньей, очень этим гордилась и охотно познавала магические истины. Но вопросы у нее были всегда. Даже теперь, когда, казалось, она идет по пути колдовства так уверенно, что никто уже не может этого оспорить.
- Просто я всегда очень любила воду, Роланд. И так совпало, что мой колдовской дар открылся не в Асхейме, а в нашей крепости, где есть большой залив. В нем-то и плавали те русалки и они меня и звали. Но это могло бы быть и любое другое магическое существо. Зов слышат все юные колдуны, - она пожимает плечами, полагая, что этот призыв – далеко не самое интересное, что может случиться с юным магом. Но Роланду еще предстоит это узнать. И приключения его будут весьма захватывающими.
- Я вовсе не сержусь, малыш, - Реджина ласково улыбается и так же ласково касается щеки сына, - Но я хочу, чтобы ты знал и понял несколько очень важных вещей, - она заглядывает в глаза сыну, - Прежде всего, будь ты колдуном, драконьим всадником, или простым смертным, мы с папой, а еще Адора и Айден, Риган, Идунн, дедушка, тетя Катриона и все-все-все, не перестанем тебя любить. Ты всегда будешь для нас самым дорогим мальчиком на свете и мы всегда будем верить в тебя, поддерживать тебя и быть с тобой рядом, - она делает короткую паузу, давая мальчику осознать сказанное матерью, - А еще, кем бы ты ни был: драконьим всадником, или колдуном, или даже обычным человеком, ты все равно сможешь стать героем. Потому что героев создает не их кровь и не колдовство в их жилах, а доброе сердце, храбрость, честь и честность, вера в себя, в Богов и в людей. Если у тебя есть все это, никто не помешает тебе совершить подвиги и спасти много-много жизней. Потому что доброта, благородство, честь и разум – истинные дары Богов. А драконья кровь, или колдовская, это ерунда, - она показательно машет рукой, давая понять, насколько ерунда, - Я видела множество негодяев с драконьей кровью и их драконы были такими же негодяями. И я видела много колдунов, которые должны помогать людям, но вместо этого им вредят. Но вместе с тем я видела и совсем других – добрых и честных, милосердных и справедливых. И полезными их делала не кровь, но они сами, Роланд, - Реджина вздыхает и поднимается на ноги, устав сидеть на земле. Она протягивает сыну руку, глядя на все великолепие, что раскинулось перед ними. Разве можно было променять всю эту красоту на какого-то дракона? Реджина сомневалась.
- У тебя все получится, Роланд. С драконом, или без него. А мы с папой всегда будем рядом, чтобы помочь тебе и поддержать тебя, - говорит Корбу уже громче и увереннее. А что до этих летающих чудовищ, - женщина тихонько смеется, глядя на малыша, - То попробуй. Великие открытия совершают те, кто никогда не верил в неудачу. Может быть, и ты найдешь способ приручить дракона, не имея драконьей крови в жилах?