- Все глупости и вздор! Кто же жену без сватовства, да по одному венку выбирает? Либо глупец, либо безумец, либо отчаявшийся жениться хоть на ком-нибудь. Мне ни один такой не нужен! – решительно заявляет Святослава, но венок в ее руках – лучшее подтверждение того, что не так уж она и отрицает эту традицию, которой следовала вот уже второй год. Огорчали же ее шутки подружек, что припоминали ей целый год, будто ее венок утонул первым, а стало быть, замуж ей в этом году не выйти. Что ж, не обманули, так оно и получилось, батюшка не пожелал выдавать ее ни за кого, хотя руки просить ее начали еще годом ранее, но Василий был непреклонен – мала еще, неразумна, да любима отцом безмерно, а потому ни о каком замужестве и речи идти не может. А венки? А что ж? Пусть пускает! Неужто княжья дочь будет сидеть одна-одинешенька в тереме княжеском, пока подружки ее венки пускают, через костры прыгают, да славят Купалу? Негоже это, да и сама Святослава едва ли рада будет. А потому, отпускал, да не препятствовал отец ее гуляниям с подругами, песнями, да простой девичьей болтовне. Хоть говорил он, что мала его старшая дочь, неопытна, да уму-разуму набраться еще не успела, все то были одни слова, ибо знал он, что девушки разумнее, осторожнее и внимательнее не сыскать во всем Полоцке и не сделает она ничего, что могло бы опозорить отца, да весь род ее княжеский.
Теперь же Святослава стоит на берегу реки, да хмурится, пока подружки крепят к венку свечи, да лучины к костру тянут, чтобы их зажечь и пустить вниз по реке, надеясь, что найдет тот венок достойный юноша. Святослава же знала, что какой бы юноша ее венок ни поднял, пока батюшка на то дозволения не даст, не бывать ей ничьей женой. Разве что, украдет ее тот юноша, но тогда несдобровать ему, ведь все знали, как отец дорожит старшей свою дочерью, как добр к ней и как сильно любит ее, желая ей лишь счастья, да благополучия. Мать нередко шутила, что с такой отцовской любовью нескоро Святославе стать чьей-то женою, а она и не была против: не торопилась никуда, да знала, что как время придет, так замуж-то ее и выдадут, да ее мнения вряд ли решат спросить.
- А что ж, тогда, венок плела с нами утром, да вставала ни свет, ни заря за травами рассветными? Неужто решишь теперь венок себе оставить, или выбросишь его? Так к беде это, Святослава! – Ольга качает головой, поправляя на своем венке алые ленты. Ей кажется, что это красиво, но на венке самой княжны лишь белые, да синие и хотя говорили ей, что не женское то сочетание цветов, ей было все равно, потому что она нередко имела свое мнение по вопросам и не отступалась от него ни под каким давлением, за что ее также нередко ругала мать.
- Отцу принесу, пусть порадуется. А волхв Радослав говорил, что венки, сплетенные на купальский рассвет, защищают от зла и всякой нечисти. Коли так, то и вовсе радость дому будет, - она прижимает венок к груди, хотя смех подружек явственно говорит, что никакой нужды в том, чтобы скрывать от них правду нет. Не понесет она венок домой, а пустит его по реке, хоть бы и потонул он снова самый первый, а все равно пустит и будь, что будет. Зря, что ли, плела такую красоту, зря, что ли, вставала ни свет, ни заря и у батюшки дозволения спрашивала?
Святослава вздыхает и качает головой. Подруги запевают песню, продолжая приготовления и девушка старается не отставать от них, прикрепляя аккуратно и свою свечу к венку, да так, чтобы не потухла и не потонула. Про себя княжна просит Макошь о том, чтобы она не позволила ее венку утонуть первому, а то не предотвратить ей ни за что насмешек еще целый год. И хоть беззлобны были те насмешки, да шутки, Святослава чувствовала обиду и вовсе не хотела еще год терпеть такое. А что же, если и на третий год потонет? Стало быть, совсем ей замужем не бывать? Все вздор! Венок Ольги в прошлый раз проплыл дальше всех, да так, что не поспели они за ним, а до сих пор в девках сидит. Стало быть, неважно все это совсем. И бояться не стоит.
- Не пускайте без меня! – просит Святослава, заканчивая крепить свечу и зажигая ее от лучины, прежде чем подбежать к воде и вслед за другими девушками пустить свой венок на воду. На несколько мгновений все они замирают, затаив дыхание и наблюдают за тем, как венки отплывают от берега. Княжна и вовсе боится моргать, но в этот раз венок ее не тонет и вообще плывет не хуже Ольгиного. Проходит время и он даже выплывает на середину реки, как и еще несколько и их начинает нести течением вниз. Святослава первая срывается с места и бежит следом, а за нею Ольга и Велеслава, чьи венки плывут рядом. Любопытство не дает никому покоя и отпустить свои творения вот так запросто они не могут. А потому мчат, точно ветер, подбирая юбки.
Первой останавливается Ольга, потому что венок ее все-таки уходит под воду. Она кричит, что догонит и останавливается отдышаться. Еще немного пробегает Велеслава , но ее венок прибивает к берегу. Но подругу она не оставляет и следует за Святославой, которая так увлечена погоней, что по началу теряется и останавливается на половине пути, растерянно глядя, куда делись синие ленты, по которым она и следила за венком. За время, пока она растерянно оглядывается, ее догоняют подружки, что весело хохочут, хвастаются друг перед другом и вновь запевают песню, следуя за Святославой. Но не успевают они пройти и пары десятков шагов, оказываются стоящими перед двумя парнями. Девушки успевают вскрикнуть и только княжна стоит молча, да глядит на то, как юноша с ее венком выходит из воды, прижимая его к себе. Подружки за спиной начинают хихикать и только Ольга чуть толкает ее вперед.
- Вот и нашла жениха, - смеется девушка, но Святославе совсем не до смеха. Еще недавно она убеждала себя, что вовсе не интересны ей эти глупости и кто бы ни поймал ее венка, в жены ее не получит, а теперь сначала побледнела, а потом залилась краской, глядя на незнакомцев. Княжна берет себя в руки, да делает пару шагов вперед, поднимая глаза на того, кто венок ее поймал. Она протягивает руку.
- Этой мой. Не доплыл, вестимо, куда нужно. Мы же не знали, что вы вздумали в речке купаться. Поди, нарочно! – Святослава укоризненно качает головой, силясь пристыдить незнакомца, что ловит чужие венки в воде, - Отдай его мне, пойду пущу его дальше, чтобы плыл себе, куда собирался. А мы тебя калачом угостим.

- Да кто ж тебе дочь-то княжескую отдаст, незнакомец? Ишь, какой дерзкий выискался! – еще прежде, чем успевает ответить Святослава, отвечает одна из ее подруг и все они заливаются смехом. Смехом беззлобным и совсем не обидным. Для них все происходящее – просто игра и княжна убеждена, что и для незнакомца – тоже. Не может же быть такого, что и в самом деле кто-то вздумает на ней жениться из-за одного только венка, из-за обычая, который, мнится, стал уже уходить в давность и совсем забываться, будучи теперь не больше, чем красивой традицией. Не может и Святослава убеждена в этом и все-таки отчего-то боязно ей, неспокойно. Вдруг чего дурного подумают о княжеской дочери? Вдруг венок тот сочтут чем-то предосудительным и постыдным, или того хуже – решать, что Святослава сама его отдала в руки первому, кто повстречался, потому что боялась, что и в этом году никто ее венка не найдет, потому что тот утонет еще задолго до того? Стыдно княжне, боязно, а незнакомец речи такие ведет, что в пору не то, что краснеть, а точно провалиться сквозь землю! Стыд, что в мгновение ока охватывает Святославу, заставляет ее застыть на месте и потупить взгляд, не смея смотреть на мужчину, как если бы теперь это могло исправить ситуацию. Венок-то он уже забрал и отдавать отказывался. Не отнимать же теперь у него самой?
- Чего молчишь, княжна? – трогая за плечо, спрашивает Ольга, - Не то застеснялась и засмущалась такого настойчивого жениха? Не переживай. Батюшка твой в миг с него всю спесь собьет. Ведь известен князь Василий своею любовью к наказанием дерзких юношей плетьми, - князь Василий никогда никого плетьми не наказывал и вообще слыл добродушным и щедрым мужчиной, что любил семью и хотя княжество держал в строгости, никаких зверств за ним не наблюдалось и едва ли могло бы, ибо и жена у него была полна доброты и сердце ее сострадательное не позволило бы свершиться дурному, даже если бы муж затеял. Выдумка та не приходится Святославе по вкусу, хотя и понимает она, что выдумывает Ольга из лучших побуждений, желая подруге помочь. Княжна же лишь головой качает, не желая, чтобы на отца клеветали, но не смея пока делать замечания. Останутся наедине – непременно скажет, а до тех пор пусть и впрямь думает, что грозят ему наказания плетьми за дерзость, да настойчивость такую. И как он только смеет, в самом деле?!
Жених, однако, смущенным вовсе не выглядит, равно как и напуганным. Глядит он на нее весело и отблески костра танцуют в его светлых глазах, в которых одна лишь решительность и полное отсутствие желания отступать от выбранного им пути. Это единовременно смущает Святославу и заставляет ее сердиться. Отчего это он так настойчив? Чего на самом деле хочет? Не обидит ли ее и подруг? Не поступит ли с ними дурно? Не будет ли потом сплетни распускать, да рассказывать, что поймал венок княжеской дочери, а стало быть, стать ему женой его и никто, даже сам князь ему не помеха? И что же тогда?! Позору не оберутся!
Страхи эти вовсе не кажутся Святославе напрасными и она закусывает губу едва ли не в отчаянии, прежде чем нахмурить лоб и посмотреть со всем вниманием на незнакомца, что был таким неоправданно смелым.
- Святославой меня зовут, княжеская дочь я! И верно говорит Ольга, отец мой совсем не обрадуется такому жениху, - не ведает она, что говорить с таким же князем, каким ее отец был, а стало быть, с ровней и партией куда более достойной, чем могла бы себе представить даже в самых смелых мечтах и фантазиях. Невдомек ей пока, что сводят их и в самом деле Боги, ведь иначе и быть не могло: поймал-то венок не одной из ее подружек и не одной из сотен деревенских девок, а именно ее, не иначе, как сам Купало порешил, что так будет лучше для всех! Но то Святослава узнает намного позже, когда волосы ее покроются тонкой паутинкой седины и будет она учить плести венки своих внучек, коих будет совсем немало. А пока она глядит на Ярополка с возмущением и даже, немного, гневом. Вздыхает она, идет к одной из подруг и берет из рук ее полотенце, в которое завернуты калачи. Не жадничает Святослава, да протягивает их все сразу незнакомцу, лишь бы венок теперь отдал, да не тратил ничье время. Калачи, однако, с поклоном принимает другой и девушке ничего не остается, кроме, как послушно отдать, потому что не принято было подарки забирать обратно, да еще и в такую ночь!
- Не боишься Купало рассердить такими речами? Да Мокошь с Велесом! Они-то уж точно за венками не следят и женихов княжеским дочерям случайностью не определяют! – отчего-то Святославе становится дурно от этих слов, потому что кажется, будто вздумала она богохульствовать, да за Богов решать. Но ведь не говорил волхв, что учил ее, будто бы Богам венки княжеских дочерей интересны? Нет. И мать не говорила. Никто не говорил. Стало быть, права она совершенно и ничего дурного в сказанном нет.
- Отдай венок, да разойдемся миром. Обещаю, что даже отцу ничего не скажу, - это было очень щедрое предложение с точки зрения Святославы, все еще убежденной в том, что все происходящее – не более, чем игра. Уйти без венка, однако, значило скомпрометировать себя и дать повод для слухов, а это княжеской дочери совсем не подобало. Нужно было любыми способами убедить незнакомца молчать о случившемся и отдать ей венок, пока свеча не погасла, а то совсем дурное бы их всех ждало и никаких женихов ждать не пришлось бы.
- Отдай, а Ольга взамен тебе платочек вышитый подарит. Она рукодельница, на все руки мастерица, ты такого красивого платочка еще никогда не видел.

И хорошо, и пригож, и статью, и речами ладен, да дерзок и настойчив уж больно! Святослава и знать не знает, пугаться ей того, или радоваться, что жених такой сыскался, бежать и отцу жаловаться, или отпустить с миром, да пусть забирают тот венок, коль уж ему по сердцу пришелся, да красивым кажется. А Святослава себе новый сплетет, пусть не сегодня, на следующий праздник. Ведь долго ей еще в девках ходить, пока батюшка не решит отпустить любимую дочь от себя. Так что же? Пусть забирает? Не верит Святослава все равно в то, что жених посмеет к ее отцу в дом войти, да руки ее просить, сколь бы громкими ни были обещания, сколь смелым бы ни был новоявленный жених.
Да, прав он, Полоцк и Галирад всегда в ладу были и много девиц отсюда уехало невестами к соседу, но разве то была княжеская дочь и разве в венке то было дело? Нет, знает Святослава, что дело совсем иначе обстоит. Быть может, ее и впрямь в Галирад отдадут, друзей у отца там было немало, в том числе и сам князь Ярополк, да только не за венок и не за обычай купальский, а потому что так надобно, да положено будет, а потому что знает батюшка, с кем счастье дочь его найдет, да будет под защитой и в здравии до самой старости. А пока? А что ж пока? Пока быть ей дома, под защитой батюшки. И не надлежит препираться с неизвестными юношами, да пытаться свой венок у них выпросить. Хотят в жены ее просить? Так тому и быть! Пусть просит. Поглядим, что князь Василий ответит, поглядим, что князь Ярополк на такую дерзость в отношении княжеской дочери скажет. Быть может, отец и не накажет друзей соседа княжеского, да сам Ярополк вряд ли от таких новостей обрадуется. Ишь, что удумали! Княжескую дочь дружиннику княжескому отдавай. Не велика ли честь, не много ли те дружинники пожелали?
Свтослава, того гляди, и вспылит, и наговорит дурного, да сдерживают ее обычаи гостеприимства. Не должно ей грубо, или жестоко говорить с гостями из соседнего княжества, да в такую святую ночь. Не обрадуются тому ни Боги, ни предки, ни матушка с батюшкой. А потому, сдерживает свой нрав княжна, да только вздыхает тяжело, понимая, что не удастся ей убедить гостей вернуть венок обратно. Быть может, и нехорошо ведут себя те гости, просьб хозяйки молодой не выполняя, да что поделать? Прибыли от князя Ярополка, так пусть князь Ярополк их манерам и учит, коль уж ума достанет прийти в ее дом с просьбой отдать княжескую дочь по венку в жены.
- От того речи мои неласковы и суровы, гости из Галирада, что просьбу вы мою не выполняете, да венок обратно не возвращаете. А где ж это видано, чтобы княжну замуж по венку выдавали? Боюсь я, что батюшка обо мне дурное подумает и боюсь, что и вам с такими вестями не обрадуется, а потому и сержусь на ваше упрямство, да несговорчивость. Вот уже и калачами вас угостили, и платочек предложили, а вы все упрямитесь, - говорит она негромко, но уверенно. Видно, что Святослава дурного не желает и гостей обидеть не хочет, но на своем настоять все же пытается. Да только сказал же, что не отдаст. Чего толку. Упрямец, да и только!
- Ну, что ж, - вздыхает девушка тяжко, - Быть посему. Коли хотите венок себе оставить, то и оставляйте – дело ваше, - взмахнула девушка рукой, да косы темные поправила, - Пусть будет тот венок вам гостинцем от княжества Полоцкого, да Галираду одно лишь добро и милость принесет. Князю Ярополку наш привет передайте и благословления Купалы, что шлет ему княжна Полоцкая, князь Василий, да княгиня Елена Володаревна. Правы вы в одном: Галирад и Полоцк всегда друзьями были и портить ту дружбу несговорчивыми дружинниками князя и ссорами напрасными ни я, ни подруги мои не станем, - она гордо поднимает подбородок, зная, что поступила теперь правильно, вежливо и по-доброму. Негоже в праздник ссоры разводить, да Богов гневить. Пусть венок и впрямь принесет дружинникам одно лишь добро. Никто в жены Святославу по нему не отдаст, но душу в венок она вложила свою, да сделала все по правилам и как надлежит, а стало быть принесет он только радость, да счастье галирадским дружинникам, а того Святославе ни для кого не жалко, особенно для соседей и друзей отца, какими бы дерзкими они ни были, какие бы неприличные речи о поцелуях невозможных ни вели.
- Дерзок ты чрезмерно, да на князя своего беду кличешь, - покачала головой Святослава, - Слышала я, что князь Ярополк хороший, добрый, справедливый и праведный человек, который никогда девушку не обидит и злого слова ей не скажет, да смущать напрасно не станет, равно как и сердить речами своими. Да очевидно, что то только князь один, а дружину свою он вовсе не так воспитывает. Что ж, быть посему. В гостеприимстве от того мы вам не откажем, батюшка мой уж давно гостей из Галирада ожидает, да жаловаться на вас ему я не стану, что бы ни было, негоже так с гостями обходиться. Угощайтесь калачами, да гостеприимством полоцким пользуйтесь. Благословит вас Купало, Ярило и сам Род, - на том Святослава закончила речи свои, развернулась к подружкам, да прочь зашагала. Зашагала она к костру уже затухающему, где подхватила платок свой, да со всей решительностью домой пошла. Забавы купальские к концу подошли, венок свой она отпустила, благословением не пожадничала. Стало быть, ничего дурного не сделала и долг свой хозяйский выполнила. А коль придет свататься, так быть посему.

Неспокойно на душе Святославе, боязно, но домой она ступает уверенно и стремительно, потому что не хочет больше оставаться ни с подружками говорливыми, ни с гостями галирадскими, кем бы они ни были. Тревога ее немного отступает, едва девушка переступает порог княжеского терема и кланяется сначала чурам Богов, а затем родителям, что удивлены столь скорым возвращением дочери. Спрашивают они, все ли ладно, не обидел ли кто и княжна ни слова жалобы, или недовольства не выказывает, охотно садясь кисель с матерью и отцом пить. Время уже позднее, час вовсе не для посиделок с родителями, да только тревожатся князь и княгиня за дочерей, которых гулять отпустили, оттого и не ложатся. Спокойнее им становится в обществе Святославы, что всегда приветлива и расположена к беседам с родителями, вежлива и улыбчива, хотя сейчас – меньше обычного. Не врет она, не обманывает, когда спрашивают у нее, не поймал ли кто ее венок: открыто говорит, что поймал, да люди нездешние, а стало быть, Купала ведает, что выйти ей за иноземного жениха. Смеются батюшка с матушкой, да Святослава тоже смеется с ними и смех тот всякую тревогу с нее сбивает. Обещает князь не отдавать дочь любимую незнакомцам иноземным и в шутку говорит, что выпорет всякого, кто вздумает о том говорить. На том беседу они и завершают, потому что князь Василий отправляет старшую дочь спать, а вскоре и младшую встречает, что возвращается к нему с венком – рано, говорит, ей еще жениха искать, да как время придет, сам Купала на то намек даст. Дарит венок она отцу с матерью, да княжескому дому на добрый год, добрых гостей и добрые вести. Целует батюшка дочерей в обе щеки, мать благословение свое дает им, да спать отпускает.
Святослава родителям кланяется, сестру провожает, да узнает, все ли хорошо. Краской заливается, да стыдит сестру, когда та рассказывает о том, что поцеловал ее в щеку сын боярина Еремея, велит больше не допускать такого, дабы гнева родительского не допустить, да на дом княжеский тень не бросить, ибо не достойно это княжеской дочери. Сестра смеется, но обещает более никогда так не поступать и лишь когда она уходит в свои покои, вспоминает Святослава, что сыну боярина Еремея в ту пору всего четыре года исполнилось и о невестах он только сказы знавал, да обещал, что у него самая красивая во всем княжестве будет. Смущается Святослава своего промаха, да со смехом в комнаты свои уходит. Сон морит ее уже давно, да только едва она в постель ложится, никак не разумеет: чего не спится? Пред глазами все образ юноши того стоит, неспокойно ей оттого, тягостно и томительно и лишь молитва Перуну помогает прогнать дурные мысли, да нечистые и уснуть.
Просыпается Святослава довольно поздно. Солнце уже взошло, но матушка не бранится и служанки не дивятся, ибо легла она уж больно поздно. Княжна умывается холодной колодезной водой, вытирает руки и лицо, молитву Роду возносит, прося защитить дом княжеский, князя и княгиню, братьев своих и сестру уберечь от глупостей и лишь потом позволяет помочь ей одеться, да покрасивее, ибо дома гостей высоких встречают. Не иначе, сам князь, Ярополк Галирадский прибыл. Спрашивает Святослава, не ошибка ли то. Встречалась она давеча с дружинниками его, да князя никакого там не было. Или соврал ей кто, обманули безобразники?!
Сердце в груди Святославы стучит быстрее, чем гром по небу раскатывается. Не знает она, что и делать. Не иначе, князя обидела, да негостеприимно обошлась с ним?! Как дурно вышло! Ругает себя Святослава, за голову хватается, да только делать уже нечего. Что сделано, того не воротишь, а стало быть, остается лишь с головой повинной к князю-батюшке идти, да виниться в том, что сотворила.
Молится Святослава снова, а затем из светлицы своей выходит. По коридору спешно и тревожно идет, но не останавливается, ибо батюшка учил, что за проступки свои отвечать надобно и готова Святослава к тому. Не будет ни лгать, ни изворачиваться, все, как есть скажет, если только батюшка сам ей позволит.
- Князь-батюшка, дня тебе доброго, - кланяется она отцу почтительно, да на гостя глаза переводит не сразу. Но как переводит, всякие слова ее теряются, лишая всякой возможности говорить вообще. Стало быть, не просто князь галирадский к ним в гости пожаловал, а еще он и венок ее поймал, и свататься к ним собрался?! Перун Великий, отец небесный, как же то случилось?! Святослава становится бледнее мела и глядит на двух князей попеременно, не в силах вымолвить ни слова. С трудом она берет себя в руки и понимает, что первое ее намерение все батюшке рассказать, теперь тает, как снег на солнце. Лучше бы ей помалкивать, чтобы княжество свое позору не предать, да и себя не опозорить. Мыслимо ли? Сам князь Ярополк над нею шутил, а она и не поняла, глупая, спорить с ним вздумала! Ох, и рассердится отец, если узнает. Да только и Святослава сердится. Говорили ей, что князь Ярополк – хороший, честный, добрый и совестливый человек, да только какой же хороший человек так над девушкой шутить вздумает? Нет, не поверит она больше тем словам ни за что на свете. Жестоко пошутил он над нею и ни стыда, ни совести не знал. Запомнит она это и больше ни словечку о славном князе княжества Галирадского не поверит! А пока надлежало лицо не терять и показать себя достойной дочерью князя Василия. А потому Святослава смущенно улыбается, поднимая глаза на князя Ярополка, и кланяется ему, как и должно.
- Будь здрав, князь галирадский, добро пожаловать в дом наш. Надеюсь, по сердцу тебе придется и Полоцк, и княжий терем, - тихо произносит она и лишь по приглашению отца за стол садится.
- Матушка твоя с сестрой уехали на ярмарку, стало быть, тебе хозяйствовать в доме, - Василий смеется и девушка тоже улыбается, а сама на князя галирадского поглядывает. Что ж, растерял всю свою спесь, пока понял, что не соврала Святослава и в самом деле дочерью княжеской является? Ну, и правильно. Кому нужны только эти глупости?

Тиха и послушна Святослава, а потому, когда отец велит, встает из-за стола, кланяется, да уходит. И в мыслях нет подслушивать, или просьбы батюшки ослушаться, коль князьям надо поговорить, то нет княжне нужды присутствовать за теми разговорами. Да только тревожится она. О чем они говорить будут? Уж не в самом ли деле князь Галирада вздумал свататься, глупую шутку свою исполняя? Не верит в то Святослава, да только все равно боязно ей и тревожно. Что же будет, если в самом деле то произойдет? Князя она совсем не знает, хороший ли он человек, или дурной, будет ли с нею добр, или жесток. Не вернешься ведь в отцовский дом, даже если поколачивать будет, да по чернавкам ходить, не то княжеский дом опорочишь, а того княжна не допустила бы даже в самом страшном сне. Нет, неспокойно ей, тревожно от того, что князь в самом деле может попросить о браке, да еще по поводу такому бессмысленному и дурному. А если батюшке расскажет о том, что ночью приключилось? А если батюшка не одобрит и рассердится на них обоих? Не хотела княжна сыскать гнева отцовского, да гостя не хотела под тот гнев подставить, ибо негоже это ссоры вносить между двумя княжествами, да двумя давними друзьями. Знавала Святослава, что отец еще с батюшкой князя Ярополка дружбу водил, а стало быть, не должно из-за глупостей ссориться. Готова была княжна даже прощения у князя просить, лишь бы их дружбу с батюшкой не портить, хотя и обидно ей было, потому что виноватой себя она ни в чем не считала. Впрочем, напрасной гордости в Святославе не было. И ради благого дела готова была она поступиться любыми своими чувствами, лишь бы близким ее, да княжеству хорошо было. А она? Да что ж она? Батюшка с матушкой любить меньше не станут, князь Ярополк другом ее отца останется, а что между ними со Святославою, то и вовсе не важно. Им детей вместе не благословлять.
Уходит княжна, да большую часть дня делами домашними занимается: вышивает, за хозяйством приглядывает и братьям ссориться не позволяет, мать с ярмарки встречает и об ужине распоряжается. Лишь остаток вечера до ужина княжна в своей светлице проводит, да и то недолго, потому что после стука в дверь входят внутрь батюшка с матушкой. Поднимается княжна, родителям с почтением кланяется и хотя удивлена, приглашает их присесть и лишь потом сама садится.
- Любо-дорого на тебя смотреть, дочка. И разумная выросла, и прилежная, и смирная, и характером твердая. А потому не подумай ты: из дому тебя никто гнать не станет, - князь Василий отчего-то волнуется и потому Святослава смотрит на него внимательно и настороженно. Матушка же кладет руку поверх ладоней дочки и улыбается, явно довольная происходящим, да только Святослава понять не может – чем? Что такого произошло? Не сразу до нее суть доходит, да пару мгновений спустя вспыхивают щеки девичьи краской, зарумяниваются. Смущенно глядит она в пол.
- Авось, догадалась, дочка, о чем речь вести с тобой хотим? Князь Ярополк твоей руки просит. Мы с матерью ничего против не имеем: человек он хороший, достойный, женат не был, а потому пасынков, да падчериц воспитывать тебе не придется. Не раз показал себя в бою, княжеством правит мудро, сосед он наш, а стало быть, далеко и надолго уезжать тебе не придется – будем видеться каждый месяц, да гостить друг у друга. Да только неволить тебя никто не хочет, а потому пришли мы с Еленой Володаревной слово твое выслушать. Скажешь подождать – подождем, ибо возрасту ты еще совсем молодого. Скажешь, что готова замуж выходить – выдадим, да приданое хорошее дадим. Скажешь, что не по сердцу тебе жених такой – и то примем, князю откажем. А ты не бойся, дружбу нашу то не испортит, дурного ничего не случится. Если время подумать надо, тоже скажи, все поймем, - князь глядит на дочь внимательно, но мягко. Не хочет ни пугать ее, ни принуждать, ни торопить – дело-то серьезное. А потому, уже поднимается он на ноги, желая их с матерью наедине оставить, как Святослава глядит ясными глазами ему в лицо.
- Постойте, батюшка, - вежливо просит она и князь опускается обратно, с готовностью внимать и дочь слушать. Знает Святослава своего отца и понимает, что принуждать ни к чему ее никто не станет и благодарна она за то. И хотя все кажется ей, что не может такого быть, потешаются над нею, понимает, что едва ли отец мог с нею так поступить. А Ярополк-то! Да кто бы подумать-то мог, что он в самом деле к отцу ее придет с таким делом после ночной их встречи. И сердится княжна, и смущается, и восхищена вместе с тем, ибо не каждый на такое решится, не каждый слову своему останется верен, особенно после шуток тех глупых и насмешек, что княжна покорно стерпела, ибо не должно ей гостей отца обижать хоть словом, хоть делом, хоть взглядом косым. А теперь вон оно как вышло. Не понимает княжна, сомневается, не верит, но разве же батюшка ее обманывать стал? Нет, не бывать тому, знает то Святослава, знает, что говорит он серьезно и не обманывает ее, не потешается и не проверяет ее. Знать, князь в самом деле вздумал на ней жениться. И хотя непонятно Святославе то, знает она, что отказываться вот так сразу было бы поспешно, неразумно и глупо, да к тому же и жестоко.
- Не нужно мне думать, ибо думать тут не о чем. Я князя Ярополка не знаю, что он за человек такой не разумею. И хотя говорят о нем слова добрые, одним чужим словам доверять – горе сеять. А потому, прошу тебя батюшка, коль одобряешь ты сей союз, дай мне пообщаться с князем, дай поговорить с ним  пару дней, узнать, что он за человек такой. Он и князья Галирадские – добрые друзья наши, никто дурного обо мне не помыслит из-за разговоров, да прогулок, что на людях, да при свидетелях будут, а я хоть узнаю, что за человек ко мне сватается, да стоит ли он того. А как дней семь-десять узнаю его, и решение тебе свое скажу. Обещаю, что не обижу князя ничем и честь свою не посрамлю, не будет тебе нужды за меня краснеть, да вступаться, - речи княжны неторопливы и хотя мать такой просьбе явно удивлена, отец, мнится, мнения совсем другого. Глядит он на дочь внимательно и терпеливо, молчит какое-то время, а затем головой кивает.
- Быть посему, княжна. Разумны твои речи. А в том, что не посрамишь ты своей чести и чести дома нашего и без того знаю, верю тебе и доверяю. А потому, ответ твой сегодня князю Ярополку передам, а там уж видно будет, - с этими словами Василий и Елена поднимаются на ноги, - И раз уж решила князя узнать перед тем, как женой его становиться, выходи к ужину сегодня. Объявлю там и о решении твоем, чтобы домашние знали, да сам князь и жениха рассмотришь, как надлежит. Не ему ж одному красой девичьей любоваться, - смеется Василий, а Елена Володаревна лишь головой качает. Сердце княжны бьется так быстро, будто птичка в груди трепещет. Провожает она родителей, а затем еще долго стоит, спиной к двери прижавшись, не веря, что это в самом деле происходит с нею.
К ужину она выходит, как батюшка и велел. Аккуратно волосы ее уложены, смущена княжна, складки на платье разглаживает, да рядом с братьями садится. На Ярополка не смотрит, смущается. Будет еще время, узнает его, а пока лишь украдкой поглядывает.

Смеяться над чувствами гостя – дело нехитрое, да только дурное. Оттого князь Василий на сыновей глядит строго, одним взглядом давая им понять, что не смеют они так с князем Ярополком обходиться.
К тому же Святослава отказу не дала, а стало быть, впрямь ей жених мог по сердцу прийтись. Чего говорить?
Замуж ее, рано или поздно, но выдавать было бы надобно, а тут такой жених: хороший, пригожий, добрый и справедливый. Да, князь Василий знал многое о сыне друга своего, потому что нередко так случалось, что сын отцу не под стать и у хорошего человека рождались дети далеко от яблони упавшие. Ан, нет. Ярополк был на отца похож и в речах, и в разумениях, и в поступках: доверить ему жемчужину княжеского терема Полоцка было совсем не боязно и очень даже желаемо. Не мог бы Василий сыскать лучшей партии для дочери. Да, молода была, да многому не обучена, но знал Василий, что лучше материнских рук обучит свой дом, да хозяйство.
Знал он, и что у Ярополка мать была нраву жесткого, а стало быть, Святославе поначалу придется непросто, но поднатореет со временем, не сломается. Знал он свою дочь, знал, что она всегда почтительна, да только почтение в ней стержня не умаляло и характера не ломало. Сладит и со свекровью, а за мужем, как за каменной стеной будет.
Но советовать дочери в таком деле Василий не намеревался. Должно было ей самой решить, советов матери и сестры послушать, но только не его.
Любил Василий дочь, принуждать ее ни к чему не был намерен, а если бы пожелала она того сама, то и вовсе бы навсегда в отцовском тереме да оставил, пока сама замуж выйти не захочет. А уж о том, что захочет, дело-то известное. Закипит кровь, подружки повыскакивают за добрых молодцев, да и ей захочется. Редкое ли дело?
И все ж Ярополк был партией лучшей из всех, что Василий знал. И очень уж он хотел, чтобы Святослава правильный выбор сделала. Не отказала бы. Пусть свадьбу отложит на пару лет, пусть лишь обещание даст, да отцовской волей его скрепит, но не откажет. Подрастет, стати, да умений поднаберется, тогда, можно и за Ярополка. Торопить ее никто не станет, принуждать тоже.
Да только что ж теперь о том говорить? Дочь свое слово сказала, мужа будущего узнать хоть немного хочет и хоть и необычна была та просьба, да весьма разумна и не мог Василий в ней отказать. А уж понравится ли Ярополк Святославе и наоборот, дело то только между ними. Если не сойдутся, то так тому и быть, да и может к лучшему оно, что так случится? Уж лучше понять, что не пара тебе нареченный раньше, чем в одном доме окажетесь, на одно ложе ляжете и один быт, да детишек разделить вздумаете.
Самому князю Василию с супругой повезло, да только Елену Володаревну никто не спрашивал и батюшка ее так милостив с дочерью не был. Обещал дочь еще пятилетнею девочкой и все годы после ее к этому браку готовил. Оттого, наверное, и была она такая тихая, смирная, спокойная, да разумная. Поначалу смотрел на нее Василий и думал, что вовсе не живая. Но как узнал, понял, что Елена Володаревна не только красой, но и умом отличается, мудростью, да терпением. А потому и полюбил он ее с годами и считал такой брак большим счастьем. Смел надеяться, что и она была того мнения. Ведь если любви к мужу и не испытывала (а того он не знал), то зато никогда не была поколочена, оскорблена, обижена, в голоде ли, холоде ли. Всегда довольна, сыта, румяна, одета, уважаема и почитаема. Надеялся Василий, что все его дети в такие же браки вступят и горя знать не будут. Ведь счастье в семье было делом всей жизни и сил на это счастье уходило, порой, совсем немало.
- Князь Ярополк нынче в гости не просто так прибыл, и то правда, - сообщает Василий, прокашлявшись перед тем, - Известно вам всем, что сын он близкого друга моего, а стало быть, и мне друг, и всей семье нашей. Да что ж говорить? Полоцк и Галирад всегда во всем вместе были, да в будущем будут, что бы ни случилось, - смотрит Василий на Святославу и сердце девушки в груди замирает. Стыдливо глаза она отводит, не смея теперь их поднять, пока отец главного не озвучит.
- Да все не о том. Князь Ярополк нынче руки дочери моей попросил, приглянулась ему княжна, говорит, что жениться хочет, нет мочи. Князю я ответил, что дочь любимую неволить не стану и прежде ее мнения спрошу. Святослава ж, однако, князя Ярополка совсем не знает и ответ давать не торопится. Просит она меня прежде дать ей жениха узнать и срок ей на то неделю, дней десять, не боле. Знаю я, что просьба та необычна, вот Елену Володаревну мне вовсе безо всякого разговору выдали и счастливы мы с нею много лет, да только условие дочери считаю разумным: пусть поговорят под присмотром старших, дела важные обсудят. Верю я, что князь Ярополк ничем дочь мою не оскорбить, не обидит и не опорочит, равно как и дочь моя будет вести себя достойно. И все ж, дабы люди дурного не говорили, велю вам за сестрой присматривать, чтобы каждый мог о ее благочестии свидетельствовать, в случае если свидетельство такое кому понадобится. В остальном же, свое отцовское благословение даю и надеюсь, что князь Ярополк в просьбе этой не оскорбится, ибо все это к добру, - заканчивает князь Василий свою речь, да кисель допивает и за ужин принимается. Сыновья тихонько перешептываются, да головами кивают, на Святославу и Ярополка глядя. Девушка же сидит на месте сама не своя, бледная, как полотно и лишь через некоторое время к ужину приступает, хотя и очень неохотно. Съедает она совсем немного, запивает киселем и ждет, пока отец с ужином закончит и из-за стола поднимется, лишь потом за ним встает, кланяется ему и глаза все так же в пол упирает.
- Я вот, что думаю, князь, - еще не отойдя от стола, обращается Василий к Ярополку, - Отчего бы тебе не остаться с дочерью моею в светлице, да не поиграть в тавлеи под присмотром Елены Володаревны, пока солнце еще не село и ночь в свои права не вошла? Святослава уж очень хороша в игре той, меня обыгрывает, - хохотнул Василий, взгляд на жену и дочь бросил, бороду поглаживая.
- Как прикажете, батюшка, - тихо ответила Святослава, поднимая глаза на отца и ловя его улыбку с тем, чтобы ответить на нее своею.
- Так тому и быть, князь, если гостю нашему будет то угодно. А я приглашу девиц и мы ярилову плащаницу вышивать продолжим. Авось ко дню Ярилы и успеем, - кланяется Елена Володаревна мужу и взглядом его провожает, а вслед и его сыновей. Девкам быстро указы раздает, ибо негоже гостю ждать. Что ж, Василий это хорошо придумал. И под присмотром, и за делом, и как хотела, речи жениха послушать может.

Святослава воли отца и матери ослушаться не может, а потому послушно идет к сундуку, раскрывает его, да доску достает. Оглядывается она в поисках места в светлице и садится за небольшой столик у окошка, где привычно занята была вышиванием. Дожидается девушка гостя терпеливо и с должным почтением, ведь даже если не быть ему ее мужем, то должно обходиться с друзьями семьи уважительно и хорошо. Да и не отличалась никогда Святослава непочтительным отношением к кому бы то ни было, а не только к тем, кто дому их был дорог. Всегда у нее находилось доброе слово и расположение даже для людей совсем незнакомых, будь то князь, или обычный крестьянин. Отец всегда учил, что если ты с уважением и почтением относишься к людям, то и они к тебе относиться будут так же. Святослава то запомнила и никогда ни к кому напрасного пренебрежения не питала, всякий конфликт словами могла решить, да урезонить и даже среди братьев к ней испытывали должное уважение, потому что и сама она к братьям относилась соответствующе. Вот и теперь сидит она в ожидании тихо и смиренно, поднимает очи ясные на князя, стоит ему сесть рядом с нею и тихонько, смущенно улыбается.
Елена Володаревна меж тем, садится с девками в дальнем углу и в самом деле вышиванием занимается, хоть час к тому и довольно поздний. Хороши руки княгини, уверенны, да умелы, а потому, может она себе позволить нет-нет, а на дочь с князем поглядеть: все ли ладно, все ли в порядке, не нарушают ли они приличий и достойно ли себя ведут. Хотя, что уж там, знала княгиня, как и знал весь княжеский терем: никогда Святослава дома своего не опозорит, равно как и князь Ярополк никогда дурного не пожелает и ни словом, ни делом честь девичью не оскорбит и не обидит.
В игре в тавлеи княжна и в самом деле довольно хороша. Учила она и старших братьев, и с отцом поигрывала и даже мать той игрой сумела заинтересовать, хоть и не азартна была Елена Володаревна и поначалу вовсе сопротивлялась, говоря, что негоже это женщинам в такие игры играть. Да только откуда же ей знать, если не играла и сути игры не знала? Объясняла Святослава терпеливо и внимательно, матушку не гневя и не расстраивая. И хотя Елена Володаревна так во вкус игры и не вошла, потому что говорила, что дел уж очень у нее много, чтобы в игры играть, нет-нет, а скрашивала она вечерний досуг и говорят даже, что с мужем в эту игру играла. Однажды, даже у жрецов спросила, не прогневятся ли за то Боги, а уж как ответ получила и вовсе успокоилась: сама играть не хотела, но раз уж Боги не против были, то детям отчего же не поиграть?
- Смотри, князь, - тихонько начинает Святослава правила объяснять, да фигуры по полю расставлять верно, - Вот здесь главная фигура, ее защищать надобно. Отец говорил, что поле для игры сродни полю боя, да только я-то его никогда не видела и на войне не была, а тебе то должно быть знакомо. Интерес игры весь в том, чтобы ты мог мою главную фигуру захватить, а я твою, а для того надо фигуры двигать, - голос ее тих и приятен, улыбается Святослава, правила объясняя, да на князя поглядывая, словно бы убеждаясь, что он ее слышит и слушает и играть с ним будет интересно и весело. Знает она, что вовсе не для того им поиграть предложили, а чтобы пообщаться, да только княжне кажется, что и об игре забывать не надобно! Интересно же ведь!
- Что ж, вот так игра строится, князь, надеюсь, что не заскучаешь ты во время нее. Братья и отец говорят, что я хорошо играю, - она не без гордости улыбается, - Может, милостью Богов и тебя смогу обыграть? – смеется она тихонько и первый свой ход делает, потому что фигуры ее белого цвета, а белые отчего-то всегда ходили первыми. Кто ж скажет теперь, откуда такое правило взялось?
- А пока играем, расскажи, князь, о себе, о доме своем, о семье и родителях. Многое мне известно из отцовых рассказов, да дворовой молвы, да только все то из третьих уст, а хотелось бы от тебя самого знать: чужому слову не доверяю, - ни слова она не говорит о том, что произошло минувшей ночью у реки, потому что матушка может услышать и потому что дело прошлое. Сейчас-то оно вон все как переменилось и хотя дурно князь обошелся с нею, не сказав, кто он есть такой на самом деле, что уж тут поделать-то? Святослава не злопамятна и не хочет дурное помнить, раз уж друг то отцовый и жених ее, быть может, если сложится так и Богам будет угодно.
- Ты не подумай, князь Ярополк, вовсе не сержусь на тебя и не противен ты мне. И знаю я, что княжеские дочери выбирать роскоши не имеют: за кого скажут, за того и идут. Но видишь, батюшка мой милостив и любит меня очень, а потому дает возможность узнать тебя, прежде чем решение какое принимать, или вывод какой делать. А мне ж и впрямь тебя узнать интересно: что ты за человек, что за князь, что за сын, а стало быть и что за мужем станешь. Я бы семью, как у матушки с батюшкой хотела: чтобы все друг друга уважали, почитали и дурного слова не говорили. А то, знать женятся, а после одни ссоры, да ругань, да муж жену поколачивает, а она только и думает о том, как бы вдовой остаться, - хмурится она и головой качает, не одобряя подобного отношения и ясно дает понять, что в своем доме такого бы ни за что не хотела. Уже если князь семью с нею хотел, то быть той семье уважительной, вежливой, почтительной. А уж любовь, так то как сложится. Главное – почтение друг к другу иметь. А все прочее наживное.

Внимательно Святослава слова князя слушает, глядит на него украдкой, думает, а говорить ничего не торопится. Хочет сперва услышать все, что собрался Ярополк ей сказать, а торопиться в том ни к чему. Сама хотела его узнать, а потому теперь перебивать не смеет. Хоть и говорил Святославе отец, что люди познаются отнюдь не в словах, а в делах и согласна с ним она была, проницательность княжеской дочери была велика и потому, слова для нее много значили, особливо те, что о себе были сказаны. Станет ли князь заслугами своими хвастаться, или станет ли семью и княжество превозносить? Станет ли о любви пренебрежительно отзываться, или станет ли что дурное говорить о браке родителей? Что о братьях и сестрах своих скажет, а о чем умолчать вздумает? Все теперь было важно и знала княжна, что если лгать князь ей станет, то увидит она и вовек ему не видать ни ее расположения, ни ее доброты, ни, тем более, ее согласия на брак. Да только Ярополк со Святославой честен. Видит она то, глядя на него и взгляда своего не отрывая, потому что знала она, как ведут себя, когда лгут люди. Было у нее братьев бесчисленно, разных людей она видывала и ложь распознать умела, чем не раз себя спасала и чем не раз другим помогала. А потому, приятно ей, что Ярополк говорит откровенно, и обманывать ее не думает. Что ж за семья такая, в которой муж жене врать станет? Непонятно то Святославе было. Случаи, конечно, разные она видывала среди подружек и родни, да только себе и своей семье подобного не хотела. Между мужем и женой вранья быть не может, ибо разрушало это не хуже нарушенных клятв и совершенных измен. Может быть, в других семьях подобное и считалось за обычай, но в своей семье Святослава такого бы никогда и ни за что не допустила бы. Уважение, почтение и любовь, считала девушка, были основой, на которой должно было выстраиваться семейной жизни. А коли так, то и начинать с дурного не следовало.
- Благодарю тебя, князь, за речи честные и открытые. Видела я, что кое-где нелегко тебе говорить было, и все же поведал ты мне все, что я хотела услышать. Да будут здравы твои домашние, да придадут Боги тебе сил, а брату твоему разума, да терпения. Что же до другого твоего брата, то гибель в бою, князь, как я знаю, весьма достойна и брат твой теперь не иначе, как в войске Перуна-батюшки и за столом предков ему стыдиться нечего. А потому, не горюй и не тоскуй по нему. Придет час, свидитесь, - она прикладывает руку к груди и склоняет голову, выражая почтение к семье князя, живой ее части и мертвой, а так же к самому князю, за его ответ и за то, каким человеком он был. Приятно ей было слышать речи о семье почтительные и вежливые, приятно было, что дорожит князь своими домашними и так по-доброму о них отзывается. Ибо, кто уважения и любви к своей семье не знает, не знает ее и вовсе.
- Отчего ж ты мне противен должен быть, князь? – тихо спрашивает Святослава, - Сердилась я на тебя за то, что не сказал, кто ты есть, ибо нечестно то было и даже жестоко отчасти, ибо княжна я, а не девка простая и должно мне к гостям таким, да и всяким, уважение и почтение проявлять. Да больше на себя сержусь теперь, чем на тебя. Ибо, что князь, что простой человек, а со всеми гостями следует быть одинаково уважительной. А я за венок спорить стала. Уж не обессудь. Думала, что вряд ли батюшка обрадуется, коль узнает о том, что кто-то руки моей просить вздумал. Да к тебе он расположен поболе прочих и гневом на твою просьбу не ответил, а стало быть, и за венок сильно серчать не станет. Любит меня отец очень и счастья моего хочет, а потому, от ошибок глупых бережет и коль рассердится, то только из-за заботы чрезмерной, - вздыхает девушка, ход свой делая и фигуру князя с доски снимая. Говорит она тихонько, да вежливо, зная, что мать на нее поглядывает, да девки ее. Что бы ни было, а чтобы разговор их слышали девушка не хочет. Все ж о вещах отнюдь непростых они говорили. И если для Ярополка это было, возможно, не в новинку, для Святославы-то все иначе.
- Да все хочу спросить, князь, коль уж говорим о любви, браке, да нужности моей тебе. Откуда ж ты знаешь, что нужна? Ты ж меня не знаешь совсем, а коль только по лицу одному выбирать, так Гардарика своими красавицами славится и много в ней есть девушек именитее и красивее меня. Отчего ж именно ко мне свататься вздумал? Не серчай на вопрос, любопытство разбирает, что заставило тебя в мою пользу выбор сделать. Ведь Ярило свидетель, немало девушек на тебя заглядываются и женой твоей стать мечтают. Да и как бы по-другому то? Всякая мечтает стать княгиней, поди, - откровенно говорит девушка, на князя поглядывая, да за игрой следить успевая. Знает она, что вопрос ее труден, да только и в самом деле ей то интересно. Почему именно ее выбрал? Ведь Ольга ее красивей многим, а все ж именно Святослава заинтересовала. Неужто и впрямь в силу венка купальского уверовал так, что только на той девице, что его пустила, жениться думает?
- А что о доле девичьей поведаешь, князь? Мнится мне, что девушка я счастливая, самая счастливая во всей Гардарике, ибо у родителей родилась мудрых и любящих, ласку их знала с детства, а потому уважения к ним преисполнена и глубокой любви. Семью, как главную ценность почитаю, ибо нет на свете ничего важнее этого, а потому улыбки домашних моих и меня улыбаться заставляют. Братьев у меня много, а потому, не только делам домашним я Еленой Володаревной обучена, но и в делах мальчишечьих смыслю, - смеется она тихонько, смущаясь, а все ж на князя глядя, - Да только то больше в части, где нрав их унять надо, ибо столько мальчишек в семье – то вечно ссоры и драки. Ты не подумай, не из-за склочничества, а потому что нрав у всех братьев крутой и один другому уступать никогда не хочет, - пожимает она плечами, ход очередной делая, а затем наклоняется к столу и шепчет с улыбкой хитрой, - И все ж из рогатки-то я лучше всех во всем Галираде стреляю, князь. Так что подумай, сможешь ли жить с женой, которая в том деле тебя лучше будет, - смеется она, приосанивается, глядя на Ярополка, надеясь и его улыбку вызвать тоже, ибо нравится ей эта беседа, легка она и необременительна совсем. А коль сочтет князь Святославу невоспитанной, так и быть посему, чего там.
- Богов наших люблю всем сердцем, князь, - уже серьезно говорит девушка, вновь голову склоняя, - И веру нашу храню, как предки завещали и это неизменно во мне будет вечно, так и знай. Ибо слыхала я, что были бояре, ересью с запада прельстившиеся и жен своих от того уверовать в чужого бога заставлявшие. Я такого пережить не смогу и за оскорбление то сочту немыслимое. Скорее смерть приму во имя их, но веру свою не предам никогда, - если мыслил Ярополк в сторону смены веры, или речи с кем такие вел, надобно ему сразу знать, что с женой он сладу не найдет никогда и в этом деле упорствовать она будет до последнего, хоть и знает, что жена мужу должна быть покорна. В этом покорна не будет и смерть примет за избавление, но никак веру не сменит, пусть князь знает сразу.
- Вышивать люблю, князь, стану ли твоей женой, или нет, а рубаху тебе вышью в подарок. Поди и до отъезда твоего успею. Есть у меня славные друзья на капище полоцком, которые вышитые мною предметы благословляют и чудесными свойствами наделяют. Поди, и тебе такая не повредит, - тихонько говорит Святослава, украдкой улыбаясь.
- Землянику люблю князь, чай с мятой и малиной. В травничестве хорошо смыслю, да отвары от хворей разных варю. То от бабки мне досталось, она меня обучала с детства, а два года назад к Богам отошла. Я память о ней храню и знания ею полученные. Ты не подумай чего. Ни я, ни она, ни какая другая женщина из ныне с нами живущих даром божественным не одарена и волхвами нам не быть. То лишь знания одни, полезные порой. Матушка говорит, что помогают ей отвары мои грудь очистить и кашель побороть, особенно в зиму лютую.

Верила Святослава в любовь великую, верила в то, что только по такой любви и должно в брак вступать и для себя подобного бы хотела, да только была она дочерью княжеской и знала, что в браке не в любви дело вовсе, а в разуме, расчете и уважении друг к другу. Не смела она надеяться, что выдадут ее за человека сердцу дорогого, не смела надеяться, что будет он тем, кто заставит сердце ее биться быстрее, а потому и сидит она тут, речи Ярополка слушая и разум в нем находя, но не сердце. Хоть и говорит он о том, что бьется его сердце сильнее при виде ее, да только разве же так бывает, что враз полюбилась девушка? Не знал он о ней ничего, ни судьбы ее не ведал, ни характера, а речи вел так, будто всю жизнь любит.
Видит, однако, Святослава и другое. Что человек перед нею и впрямь хороший, добрый, ладный, ласковый и вовсе не гневливый. Послушать только, так князей нынче гневающихся развелось пруд-пруди. Не смогла бы Святослава с таким, даже думать бы не стала, ибо жестокость, да еще и напрасная, была сердцу ее чужда и отвратительна. А Ярополк был похож на человека разумного, Богам покорного и доброго. Угадывался в нем и мудрый князь, и озорной юноша, почти мальчишка, что авантюрам и веселью не чужд вовсе, несмотря на свой статус, несмотря на обязанности, несмотря на то, что жизнь у князей вовсе не сахар была порой. И войны тут, и потери, и в доме порой неспокойно вовсе, а очень даже тревожно. Что ж, то разумение на пользу Ярополку играет. Увидь в нем Святослава человека недостойного и тотчас же отвергла бы его. И хотя говорить о согласии было пока рано, даже жаль будет княжне жениха такого разумного и почтительного отпускать, ибо не всякий юноша и не всякий мужчина на такое поведение был способен, да разуму не чужд.
- Греха таить не буду, князь, - откровенно и честно говорит Святослава еще ход делая, внимательно за игрой на поле следя, а потому, уже свою победу предрекая. Да только торопиться не надобно. Отец учил, что иной раз уже победу видишь, а она даже и не близка, - Речи твои странны мне и необычны. Но признаю я, что дело может быть в моей неопытности и непонимании дел любви, ибо не любила я никогда и никого, кроме батюшки, матушки, сестер, да братьев, а еще подруженек моих. Да только кажется мне, что рано ты выводы обо мне делаешь. Я ведь отца попросила время, чтобы мы с тобою поговорить могли, да сладить, не только для себя, но и для тебя тоже. Чтобы понял ты мой нрав, характер, мысли мои, да чувства. И коль уж там мила тебе окажусь, так и о свадьбе говорить можно, - замолкает она, думая о том, не слишком ли речи дерзкие ведет, не подумает ли князь, что она указывать ему вздумала. Да только что уж тут? Уже ведь начала разговор, назад отступать некуда, да и надобно ли? Говорит ведь правду, ничего не тая, душой не кривя и ложью князя не оскорбляя.
- Узнаешь ты меня, я тебя узнаю, а там и видно будет. Вижу я, что человек ты добрый, хороший, честный и совестливый. И коль женой тебе стану, не обидишь и не оскорбишь меня ничем, а я тебе тем же уважением отвечу, почтением и послушанием. Да только давай прежде еще вечера, да дни в беседе проведем, хорошо ведь беседуем? – поднимает она глаза ясные на князя и улыбается смущенно, прежде чем очередную фигуру его съесть. Невнимателен князь. Авось, и правда нравится ему княжна, располагает к себе, да интерес вызывает, коль уж о развлечении Ярополк забыл и в девушке его нашел.
- А что до матушки твоей, князь, то коли женой твоей стану, почтение к ней глубокое и уважение иметь буду, какого бы нраву она ни была. А то что ж? Нрав-то у всех разный, князь, нет в том ничего дурного. Но помыкать собой не дам, ибо уважаю я людей, да от них такого же уважения жду, а вовсе не попыток меня принизить, оскорбить, или использовать в целях своих. Того я не позволю ни свекрови, ни другим женщинам дома твоего. За то не обессудь и не гневись, ибо чужды мне интриги, ругань и ложь в тереме, что домом своим называю. При отце с матушкой такого не было никогда и в своем доме я такого не желаю, - прижимает она руку к груди и кланяется князю, уважение проявляя и давая понять, что ничем обидеть его не думала, ничем оскорбить, да только знать он должен, что покорна и послушна она будет, но только ему одному. Ко всем прочим домочадцам уважение знать станет и скандалов не допустить, но и подчиняться, а тем паче – в игры женские играть ни за что не станет. Негоже это ни княжеской дочери, ни княжеской жене.
- Расскажи о княжестве своем, князь. Была как-то я в Галираде, да то было лето жаркое, а я девочкой совсем. Купаться в реке мне уж очень хотелось, а никто не позволил, - смеется тихонько девушка, - А больше ничего и не помню, кроме тех строк, что в книгах прочла. Говорят, лес у вас есть самый красивый во всей Гардарике и озеро страшное, где утопленницы после смерти оживают. А на том все. И не знаю ничего больше, - пожимает она плечами, и замолкает на доску глядя, а затем прикладывает пальчик к губам, посмотрев на мужчину, - Пойдем ли гулять на ярмарку завтра, князь? Говорят, из самой столицы приехала. Красиво там и весело. Сладости продают, да нитки для шитья. Очень уж хочется посмотреть, да купить, что нужно.

Слушает Святослава Ярополка внимательно и терпеливо. Слушает, не потому что гостя обидеть не хочет, а потому что легко можно было судить о человеке, слушая, как о Родине о своей говорит, о семье, да о доме родном. Тот, кто плохо о том отзывался, едва ли мог быть человеком хорошим, особенно если это был князь. Коль уж ты княжишь в землях своих, а там плохо, не делает ли то тебя самого плохим князем? Вопрос этот, однако, Святославе не пригождается, потому что с любовью Ярополк о доме своем рассказывает, о местах тех и приглашает княжну к себе, не только как жену и как невесту, но и просто как гостью. Улыбается девушка, украдкой на мужчину глядя и кивает согласно. Отчего бы ей и не приехать? Друзьями были Галирад и Полоцк, свадьба тут были ни при чем совсем и едва ли отношения должна была испортить. А потому, вполне можно было соседей добрых навестить, как время придет и удобно самому князю будет. Но пока не о том думает девушка, а о беседе их, о вечере, что вместе провели, о разговоре тихом, да содержательном. Что ж, говорить мало, а рассказывать много – в том тоже было свое искусство и ценить его Святослава умела. Благодарна она князю за то, что обошелся с ней так достойно и не стал возмущаться просьбе дикой, да странной. Это многое о нем говорило и княжна такому человеку верила многим охотнее, чем кому бы то ни было еще, будь то хоть князь, хоть отец родной. Благо, что князь полоцкий человеком тоже был открытым, беседы с дочерью вел охотно, да, мнится, тем и приучил дочь все разговором решать, толковым и неторопливым. Решится ль теперь дело одними разговорами? Знала Святослава, что решится, так или иначе и пока она выводов делать не торопилась, да ответа давать. Может быть, другая бы уже давно на шею жениху бросилась, такому хорошему, доброму, разумному, да пригожему, но Святослава-то совсем другое дело. Честь она знала, воспитана была хорошо, не боялась ни князя, ни гнева его, а потому и была с ним вежлива и учтива, но вместе с тем весела и беседу вела не стесняясь. Достаточно ли того, чтобы узнать они друг друга могли хоть немного? Время покажет. А пока, князь прав, чего и говорить? Спать уже пора, солнышко давно зашло, а коль на ярмарку хотят, так завтра встать придется ранехонько, да отца с матерью дозволения испросить с князем прогуляться перед честным людом,  у всех на виду, чтобы никто ничего дурного не заподозрил и знал, что князь даже руки княжны не касался, ничем ее не оскорбил и дому княжескому стыдиться нечего. Хотя Святослава поклясться была готова, что весть об ответе княжны уже на весь город разнеслась и судачат о том теперь в каждом доме, детали разные придумывая, да только не дурные, ведь Святослава всегда была ко всем добра и расположена и дурных слов о ней никто говорить не думал, обижать бы ее не стал, а все ж, интерес никуда не спрячешь и ничего с тем поделать нельзя. Что ж, пусть судачат, зато будут знать, как к княжне свататься. Смешно, да и только. Кто бы кроме Ярополка решился, зная, как князь Полоцка дочь свою любит?
- Иду матушка, - отзывается княжна, улыбаясь, победой довольная. Поднимается она из-за стола, князю кланяется и доброй ночи ему желает. Не оборачиваясь идет Святослава до своих покоев, где ее уже сестра поджидает, тотчас же на ее постель прыгая, уже ко сну готовая, а все ж не в своих покоях.
- Не пойму сестра, то ли безумна ты, то ли умна так, что мне не понять! – хохочет младшая, глядя на Святославу, что одежду с себя снимает, да аккуратно складывает, лицо умывает и руки перед сном грядущим.
- Это ж надо, чего удумала! Князю Галирада любая девка покорна, рада бы княгиней его стать, а ты мало того, что согласия не даешь, так еще условия ставишь. Надо же! Невидаль, да и только! – смеется она пуще прежнего, да только Святослава молчалива и задумчива, отвечать ничего не отвечает.
- Поди вся Гардарика о гордячке-княжне узнает, Святослава. Удивила ты меня, сестра. Да чего там? Всех домашних удивила, разве что, кроме отца и матушки.
Удивила, или нет, а Святослава сестру спроваживает и спать ложится. Да только не идет все сон к ней и не засыпает она, а словно проваливается только через час-другой. От того и встает, когда все домашние уж позавтракать успели, а князь договориться с отцом о посещении ярмарки. Да только, говорит, не пойдет Святослава одна, подружку ее с ними отправят, да сестру младшую. А то шутка ли, молодая девица с князем наедине. Негоже то. Соглашается княжна, велит сестре собираться и за Ольгой посылает. Сама тихонько в уголке молится, да завтракает, а как все готово, так и перед Ярополком предстает, платок на голову повязывая.
- Здравствуй, князь. Надеюсь, хорошо спалось тебе и сны добрые ты видел. Что ж, скажи мне теперь, пешком ли до ярмарки пройдемся, или на санях?

Смущается Святослава ответа князя, и глаза в землю опускает, поднять их не смея.
Слишком смелыми ей кажутся речи князя, слишком прямыми и от того колючими. Хоть и щипает княжну младшая сестра, тихонько посмеиваясь, не смеет Святослава глаз от земли поднять, да князю ответить.
Волнует он ее сердце и кровь, вон как к щекам румянец приливает, да только тверда девушка в своем решении: прежде чем замуж выходить, надобно князя узнать. А уж где узнать, как не в дороге, не в обращении его со слугами и служивыми людьми, не в его поведении с другими девушками и со всяким, кто встретится ему на пути?
Сама Святослава была ко всем милостива и добра, никого строго не судила, всем второй шанс давала и зла не желала даже тем, кто желал того ей. А потому и невыносима ей была мысль о том, что может ее будущий супруг дурно обходиться с другими людьми, кем бы они ни были. И коли так, то судить его она не будет, а все-таки браком им сочетаться не следует. Ведь разный нрав и разное отношение к окружающим дурное дело для их союза сделают, да рассорят их еще прежде, чем успеют они друг друга истинно узнать. А потому, княжна за приготовлениями князя глядит во все глаза, сама не вмешивается, давая ему себя проявить, а затем в сани приготовленные садится. Тут и Ольга, и Марья рядом. Да только Святослава все глаз с князя не спускает.
- И как же тебе князь, подруженька? – толкая легонько княжну в бок, спрашивает Ольга и тихонько посмеивается, - Мил, али не мил? Пригож ли? Хорош ли? Как по мне, так хорош уж очень, - качает головой девушка и пуще прежнего смеется, глядя, как Святослава краснеет. Давно уж они с Ольгой друг друга знают, с ранних лет и подружек ближе им обеим не сыскать. Да только знает княжна тот взгляд, каким девушка на князя заглядывается и не то, чтобы против она, да только разве же князь женится на девушке, как Ольга? Наслышана была Святослава, что отец Ярополка женился на боярской дочери и что ж с того вышло? Дело известное. Покоя в доме как не было, так и нет. Свекровь княжне достанется сложная, чего уж там. Вот только не свекровь теперь Святославу волновала вовсе, ох, не свекровь, чего и говорить?
- Мне воды с лица князя не пить, Ольга. А стало быть, не столь уж важно, пригож ли. Важно, чтобы умен был, добр и милостив, как ко мне, так и к людям другим, - отвечает тихо Святослава, на Ольгу вовсе не глядя, - А все это мне лишь надлежит узнать. От того я батюшку и попросила мне позволить с князем прежде познакомиться, чем замуж за него выходить, - говорит Святослава и сжимает пальцы на перине, когда сани трогаются и к ярмарке их направляют.
- Не буду врать, решение твое мне странным видится, подруженька, - отвечает Ольга, лоб нахмурив, - Но, чего ж. Коль тебе по душе князь не придется, так быть мне его женой! – хохочет девушка, - Я князю так и сказала, а ты о том знай, когда решение принимать будешь. Один Ярополк Галирадский не останется, в том я тебе обещание даю, - Ольга хохочет, а Марья и Святослава глядят на нее во все глаза, не веря в то, что этой бойкой девчушке хватило наглости такое князю сказать. Хватает княжна ее за руку и во все глаза на нее глядит.
- Скажи, Ольга, правда ли?! Ты что?! Разве же можно такое князю галирадскому говорить! Не оберешься позора, а то и вовсе высечь прикажут, - в ужасе смотря на подругу, восклицает Святослава и воздух губами ловит, точно рыба на берег брошенная. Как же так?! Как в голову только пришло ей такое князю сболтнуть?! Неспокойно теперь девушке, боязно за подругу, как бы не наказали ее за такое своеволие и за такую глупость. Всегда Ольга была самой бойкой и с характером во всем Полоцке, да только чтоб такое вытворить! Нужно было в храм идти, просить волхвов смотреть девицу на духов злых, ибо не было другого объяснения такому поведению и такоу поступку.
- Не пугайся, Святослава, - все еще смеясь, отвечает Ольга, - Не сказала я ему такого. Лишь спросила, не обиделся ли князь на тебя за то, что просьбу о браке к тебе обратил, а ты нос воротишь. Сказала, что уж больно тебя отец балует. А чего? Пущай знает, что и ему тебя баловать не забывать придется! – гордо вскидывает подбородок девушка, а затем продолжает, - Спросила я его, не мила ль ему, да только не успел он ответить, ибо на тебя одну, Святослава, заглядывался. Коль хочешь ты знать, что я разумею, то хорош князь, добр, милостив и тебя на руках носить будет не только, чтоб через порог переступить, но и потому что видеть никого, окромя тебя, не желает, - улыбается Ольга, на Святославу глядя, явно довольная своей дерзостью. А Святослава что? Вновь взгляд потупила, и говорить ничего не желает. Коль права подруга, то так тому и быть. А врать ей и вовсе незачем. Разве что, сама уж в людях-то дурно разбирается и ничего в мужчинах и князьях не разумеет.
- А ты Ольга больше к князю не лезь! – строго говорит вдруг Мария, все время молча прослушав беседу подруги с сестрою, - Негоже это, так вести себя подруге княжны. Авось чего дурного подумают о тебе, а пуще того – о ней. Коль узнаю еще, так все батюшке твоему и нашему расскажу. Тогда, только они, да Боги тебя судить будут, - хмуря брови, заканчивает младшая княжна и с саней спрыгивает, едва те у ярмарки останавливаются.
- Мы с Ольгой пойдем по матушкиному поручению, Святослава, а ты князю ярмарку покажи, да о местах здешних расскажи, - дает наставления младшая, точно на деле старшей была. И почти тотчас же Ольгу за собой утягивает, взяв с собой одного лишь дружинника.
Теряется Святослава и к князю подходит. Не боится она с ним остаться без поддержки сестры, да подруги, вот только смущается уж очень сильно.
- Что ж, князь, и то верно. Тебе меня с Галирадом лишь предстоит познакомить, а с Полоцком тебя я могу уж сейчас, - поднимает девушка глаза, на ярмарочную площадь глядя, а там чего только нет. И людей видимо-невидимо, и цветов ярких, и гула людского, и лавок столько, что не счесть.
- А как уж знакомство начинать, князь, как не с сердца? – смущенно улыбнувшись, вопрошает девушка, - Так знакомься. Сердце столицы Полоцка, ярмарочная площадь.

Нравится Святославе, что поехали они на ярмарку, ибо так покамест о делах радостных подумать можно, о покупке вещей ли каких, о народе ли, о музыке веселой, иль о погоде хорошей, а вовсе не о помолвке, груз которой кажется девушке теперь непосильным. Мнится ей, что и впрямь Ярополк человек добрый и хороший, да только кто ж скажет наверняка-то? Она была молодой, да неопытной еще девицей, которая из мужчин только с отцом, да братьями общалась, а те уж, чего говорить, были выше всяких похвал: и пригожие, как один, и разумные, и добрые. Мужчины семьи для Святославы всегда были лучше прочих и того было не изменить никакими россказнями и сплетнями, что распускали глупые девицы, которых в жены братья не взяли. Да только шутка ли таких глупых женщин в жены-то брать? Бранили они братьев, а в себе причины не видели. Мудро мыслить, да язык за зубами держать, где надобно – в том состоит ум женщины и в том же доброе будущее семьи. Наедине обо всяком поговорить можно, но на людях слова подбирать внимательно, да осторожно, ибо негоже сор из избы выносить, да людям злым давать понять, что в доме раздор какой, или дела неладны. А от таких девиц разве ж разума-то ожидаешь? Так и будут с мужем на людях браниться, да вести себя дурно. Таких девушек в княжеский дом не приведешь. Вот и оставалось им только сплетничать, да злиться, что княжнами не станут, как ни будут стараться.
Впрочем, чего о женитьбе братьев думать, когда над самой теперь висел груз выбора тяжкого, да непростого? Знает Святослава, что стоит себе верить, да соглашаться, пока сам Ярополк не передумал и в самом деле Ольгу в жены не взял. Ух, тогда ж Галираду непросто придется. Да чего там непросто? Совсем уж тяжко. Не даст Ольга спуску ни самому Ярополку, ни его матери, ни его сестрам и одним Богам ведомо, чем то закончится.
А все ж тревожно Святославе, совет ей нужен. Матери ли, других ли домашних, но совет. Первое впечатление нередко обманчиво было и жестоко. Не хотела Святослава ошибиться, чего ни говори. Хотела она жизни мирной, да спокойной, тепла, уважения и любви в доме, как у матушки было, у сестер отцовских и у многих, кого Святославе видеть приходилось. Как они того добились? Как поняли, что надлежит за тех или этих людей замуж выходить? Нет ответа у княжны. Но чем больше времени она с Ярополком проводит, тем лучше понимает, что, авось, и совета никакого больше не понадобится, итак поймет она, что человек перед нею достойный, княжне Полоцка под стать.
Провожает Святослава сестру с Ольгой взглядом и тихонько под нос молитву бормочет, чтоб ничего дурного с ними на ярмарке без нее не приключилось, все спокойно и мирно прошло. О чем волнуется, девушка пока не знает, но отчего-то в мыслях своих за сестру она тревожится и отпускать ее не хочет. Да только кто ж младшую княжну уговорит, если она чего решила? Упряма та была в своих решениях, смела и нередко от того доставляла немало тревог батюшке с матушкой. Да только все равно ее любили. За смелость и речи, порой, уж очень дерзкие, что и наказания сия девица сыскала не раз. Матушка все говорила, что никогда ее замуж не выдать, не в пример Святославе, что разумна была и в речах и поступках и даже когда проказничала, то был все детский лепет по сравнению с проказами младшей из княжон. И откуда она только такая взялась? Великий Волхв Полоцка все говорил, мол, Велесом поцелованная и уродилась бы колдуньей, надлежало ему служить пойти, а мать и вовсе все боялась, что злым духом каким младшая дочь одержима. Кто был прав, теперь уж никто не скажет, да только Святослава всегда за сестру стеной стояла, от всякого зла ее защищала и от гнева родительского, что, порой, совсем уж непросто было. Вот и теперь княжна глядит вслед ей, убеждаясь в том, что в порядке все и не затеяла младшая чего дурного, что ей непременно веселым покажется, но гостей может совсем-совсем не обрадовать.
- Надеюсь, князь, что ярмарка тебе по сердцу придется, хотя люд здесь все простой больше, совсем не княжеской и даже не боярской крови. А все ж, дороги они все моему сердцу, ибо батюшка так учил, что должно нам о народе своем заботу знать, не забывать их ни во дни, ни в ночи, ни на перекрой месяце, о счастье их молиться, об урожаях Богатых, о благословении Богов для них. Ибо народ князя и его семьи и есть сам князь. От того-то мы с матерью и сестрами нередко нищим подаем, детишек пряниками угощаем и слова дурного никому здесь не говорим,- рассказывает Святослава совсем тихонько, да на князя поглядывает. Скривится ли? Скажет ли, что княжне и княгине делать подобного не должно? Испытывает ли презрение к простому люду и народу своему и считает ли, что они ему служить должны лишь от того, что он князем уродился? Важно то Святославе знать, ибо тем самым о Ярополке, как о князе судить можно будет. Напрямую спрашивать, чего уж там, некрасиво. А все ж, знать, какой Ярополк князь – дело важное и для будущего, и для настоящего. Ибо должно ли Полоцку дружбу водить с князем, который только о себе печется?
Недолго князю дожидаться подтверждению слов княжны приходится. Едва они до самой ярмарки доходят, как уже через короткое время вокруг детишки вьются, да местные с княжной здороваются, а иные в пояс кланяются и приветы ее отцу передают. Недолго думая, Святослава подходит к лавке с пряниками, покупает с три десятка и велит в корзинку сложить. Торговец доволен, княжну давно знает, а потому только полцены берет. Святослава тотчас же пряники детишкам раздавать начинает, что кружат меж ними, хохочут, щиплются, балуются, да сладостям радуются, княжну благодаря. Она лишь в ответ улыбается, по волосам детей гладя и все новые угощения раздавая.
Не дает им это громкое веселье с князем поговорить, но и то скоро прерывается криком издалека, что заставляет Святославу хмуриться, а затем и вскриком Ильи, что бежит к ним со всех ног.
- Отец великий! – едва не падая перед Ярополком на колени, - Прости. Не уберег. Украли княжну младшую, да подругу княжны, Ольгу. Не то разбойники, не то недруги какие. Не уследил. Не вели казнить, пока не вернем девиц красных домой, а опосля, что ведаешь, то со мной и делай.

Едва слова Ильи княжна слышит, как тотчас же едва сознание не теряет. Ольгу и Марию похитили! Быть того не может! У кого рука на княжескую, да боярскую дочерей поднялась? Дыхание Святославы перехватывает, с трудом она шаг до лавки делает, на нее опускаясь, да взглядом пустым из стороны в сторону глядя. Замирает время, замирает народ вокруг, дурные вести услышав. Утешают Святославу, что-то про волю батюшки говорят, мол, найдет дочь свою и подругу ее, а погань столь злое дело умыслившую отыщет, да накажет так жестоко, как князю Василию и не свойственно вовсе. Был он князем милостивым и милосердным, да только такое прощать нельзя, нельзя.
Голосят вокруг бабы, причитают дети, да только Святослава никого не слышит. Глаза она на Князя Ярополка поднимает и во взгляде ее не мольба, но просьба. Да, Князь Василий без сомнения всякого тотчас же велит коней седлать и дочь отыщет, хоть всю Гардарику обойти придется, да только знает Святослава, что времени терять нельзя. Пока вернутся, пока сообщат, пока соберутся, девушек уж так далеко увезут, что живыми и не найти могут. О том, что сделают разбойники с дочерьми княжескими, да боярскими, одним Богам было ведомо, а Святослава и думать не хотела. Не плачет она, но слезы на глаза накатывают. А как же тут сдержаться? И крестьянскую девку жалко бы было, а то не чернавка никакая вовсе, а сестра родная! Хоть и вздорная порой, хоть и жесткая больше меры, точно полынь дикая, а все ж любила ее Святослава всем сердцем и покоя не узнает до тех пор, пока Мария и Ольга дома не окажутся.
Не замечает княжна, как князь ее за руку берет, все в глаза ему глядит, обещания ожидая. Да Князь и сам то знает, не ждет, пока Святослава просьбы озвучит, и без того ей клянется сестру вернуть раньше, чем просить смеет. Кивает Святослава и из кармана платочек белоснежный, ею же вышитый достает. Вкладывает она тот платочек в руки Ярополка, глазами полными слез глядит.
- Вот, возьми с собой, князь. Пусть бережет тебя мой платок, чтобы вернулся в княжеский терем, жив и невредим, да не один, а с сестрою моей и подругою, - велит княжна и с лавки поднимается тотчас же. Задерживать больше не смеет, ибо знает, что чем скорее к поискам приступят, тем скорее найдут, та истина всем известна. Дружинники князя Святославу собой закрывают, словно бы теперь это надобно было. Но она не против, послушно идет, куда велено и только перед санями застывает точно каменная. Сюда-то не одна приехала на санях тех, а обратно одна воротится. Как только ей в дом княжеский войти, как ворота двора пересечь, стыда не зная? Не усмотрела ведь за младшей! Не усмотрела за сестрой и подругою! Как ей быть теперь, как себя не извести? Богам лишь ведомо, вернутся ль Ольга и Мария живыми и невредимыми домой.
Плакать нельзя и делать нечего – садится Святослава в сани, высоко подбородок задирая. Не из высокомерия и жестокосердия, а потому что только так может в руках себя держать и слез напрасных не лить. Сказал ведь князь, что вернет сестру и подругу, знать, так и будет. Не похож Ярополк на человека, что слова своего не держит, не похож.
Мать, едва новости заслышав, садится там же, где и стояла. Подбегает к ней Святослава, платочком обмахивает, да на лавку усаживает. Воду не велит принести – сама приносит, сама же лицо матушке брызгает и напиться дает. Понимает княжна, сама тех же чувств полна и виновато на мать с отцом смотрит. Да только те разве ж обвинять-то ее возьмутся? Хоть одна дочь домой вернулась, то уже счастье, а коль двоих бы потеряли, княгиня Елена и вовсе бы чувств тут лишилась, если бы и не жизни. Князь Василий же смотрит строго. Но не от того вовсе, что дочь в чем-то винит, а потому что не хочет видеть ни ее слез, ни слез супруги своей. Верит он в Князя Ярополка, так верит, что даже своих людей посылать не спешит. Человек военный, знает, что так дела не делаются, особенно с разбойниками лесными. А потому, отряд велит готовить, да к лесу выступать, но в сам лес не входить. Коль Ярополку помощь понадобится – тут как тут будут. А коль уж нет, то если войдут в лесную чащу, то только спугнут поганых своим числом. Чего доброго, убегать станут, аль княжной рисковать, чтобы жизни свои спасти. Не дело это. По-уму нужно было делать. Да только разве ж женщинам то объяснишь?
- Полно, - ничуть не грозно, но спокойно и обстоятельно заявляет Василий, на дочь и жену глядя, - Коль Ярополк сказал, то вернет и Марию, и Ольгу до рассвета. Я батюшку его знал и его знаю. Коль слово дал, так голову сложит, но сказанное исполнит. Надобно только ждать. А я покамест воеводу нашего на помощь ему пошлю. Если только та помощь князю сподручна будет, - громко он говорит, уверенно и спокойно. Хоть сердце отцовское неспокойно, боязно ему за дочь, а все ж верит в то, что говорит. Вернет Ярополк Ольгу и Марию. Вернет.
- Прав батюшка. Пойдем, матушка, в дворовой храм, будем отцу-Яриле и матери-Макоши молиться. Услышат нас, смилуются, сестру и подругу вернут, пойдем, - помогает Святослава матери подняться и в самом деле в храм ее ведет. Там-то они и проводят часы до самого вечера и лишь затем в дом возвращаются и у терема садятся на лавку, молча вестей ожидая. Уж скоро закат.
Стук копыт прежде слышат, чем людей во дворе видят. В самом деле на самом закате князь с дружинниками во двор въезжают. Вскакивает Святослава на ноги, да только благодаря силе отцовской под копыта коней не бросается. Глядит все, глазами Ольгу да Марию выискивая. Да вот же они! Живы, невредимы, рады дома оказаться, да в объятия Елены Володаревны бросаются, плача и причитая от страха и радости.
Святослава ж все воинов осматривает и девкам велит, чтобы настои, да травы готовили, чтоб раны обработать. Коней уводят, дружинников ужином кормить собираются. Княжна же к князю подходит, смущение свое пряча. А все ж глаза поднимает и прямо в его очи глядит.
- Вижу, не ранен ты, князь. Рада я тому, буду думать, что платок мой тебе удачу принес, - говорит она тихо, никто мешать им не смеет, - С благодарностью к тебе я, князь Ярополк. Спас ты мою сестру и подругу, я того вовек не забуду, как и батюшка мой, как матушка моя, да сама сестра с подругою. Храни тебя Боги, князь Ярополк.

Ты же не думал, что я сразу соглашусь стать женой тебе? xD

Отредактировано Sviatoslava of Polock (2019-06-10 03:52:51)