Мама погибла, когда Квентрит было тринадцать.
Жить было сложно, практически невозможно; но выбора не было. Пожалуй, это и была одна из лучших черт принцессы Квентрит, повзрослевшей слишком быстро и слишком рано: никогда не сдаваться. Она знала разницу между "позориться до конца" и "не складывать оружия", здесь спорить не приходилось, но её окружение точно знало: Квентрит никогда не вытащит белый флаг. Только одного это самое окружение не знало. Женщина, собравшая силы в кулак и преодолевающая изо дня в день разнообразные препятствия, создаваемые юмористкой-судьбой, так и не разобрала до конца материны сундуки. До них не добрался и уже сумасшедший отец, ограничиваясь теми вещами, что были на виду; да и после смерти императрицы было то невмоготу, то некогда. То свадьба, то похороны... Очередные.

Много лет спустя Квентрит всё-таки решилась отвести душу и вскрыть один из небольших пыльных сундуков, которые сиротливо стояли в кладовых, запертые, забытые, покинутые, но не преданные - никто не отдавал их торговцам, никто не раздавал внутренности, что бы в них ни было заперто.
Квентрит нашла время где-то при свете дня, когда обед уже закончился, и сумерки едва-едва давали о себе знать: приятный, розово-молочный зимний свет разливался по Кинтайру, но до заката оставалось ещё как минимум три часа. Вскоре должна была прийти весна, если её не задержит в дороге более важное дело, конечно. Дел у принцессы было непривычно мало; конечно, смотря где находится точка отсчёта. Для Квентрит мало - это когда в день есть два часа свободного времени, не считая краткого "переодеться" перед сном и получасовых радостей в постели с мужем где-то после отбоя. Она же женщина, а женщинам нужно мужское внимание, даже если женщина уже и не женщина, а молодая совсем не молода, верно?
Её Высочество избавилась от сопровождения ещё до входа в кладовые, куда унесли сундуки Сесилии, и теперь, стоя где-то между больших ящиков и их братьев меньших, думала, с чего бы начать. В первом открытом ящике были платья, и Квентрит поторопилась его захлопнуть. Во втором нашлись зимние плащи. Странно, их все забирал отец, чтобы использовать заместо одеял.
Гору из четырёх сундуков, выстроенных по принципу "один меньше другого", венчал небольшой ларец, слегка длинноватый, слегка низенький. Принцесса, почти уже заплакавшая от скорби по матери, чего с ней не случалось достаточно давно, встала на цыпочки, чтобы снять малыша с вершины этой сундуковой горы и вскрыть. Может, в нём лежали письма, может, дневники, может...
А, мама никогда не вела дневников, да и писем особенно не писала - только записки отцу. С другой стороны, у Квентрит было слишком мало времени, чтобы узнать маму так близко, как ей бы этого хотелось. Так или иначе, тринадцать лет - это плевок в лицо Вседержителю, а не промежуток времени. За тринадцать лет, в сущности, никто ничего не успеет, всё будут откладывать на следующий день, думая, что это много. А это пшик. Апчхи, так сказать - и конец, и нету тринадцати лет.
За размышлениями принцесса влезла в ларец. Внутри обнаружился очень красивый, небольших размеров - и абсолютно не похороненный под ярдовым слоем пыли лук, украшенный рунами, вырезанными прямо в красновато-коричневом дереве. Оружие было... Приятным. Сама по себе принцесса не держала в руках ничего острее ножа, да и не стремилась: у неё была целая королевская гвардия для того, чтобы с помощью хирургического вмешательства изменить чьё-либо мнение о практически чём угодно. Какое-то время Квентрит потратила на разглядывание находки, прежде, чем захлопнула крышку ларца и, прихватив находку да заперев кладовую, отправилась на поиски мужа. Эксперт по всякого рода стрелялкам в её жизни был один, удачно выбранный в мужья на турнире где-то около восьми-девяти лет назад.
Как и всякая примерная жена, на кха-кхатомгоду совместной жизни Квентрит утратила этим годам счёт. Все неплохи, раз муж воспитался отличным.

За много лет семейной жизни принцесса Квентрит научилась практически буквально "печёнкой чуять", где искать Седрика: если сейчас не обед, не совет и не время ложиться спать, значит, он в оружейной. Или рядом с оружейной. Или во дворе. Или на конюшне, если из Гардарики завезли нового скакуна. То, что когда-нибудь назовут словом "служба безопасности", с лёгкостью уместилось в муже венценосной Квентрит, и она была счастлива.
Вот и сейчас принцесса сначала с лёгкостью нашла Седрика, а потом ещё и без лишних слов продемонстрировала ему находку, предварительно открыв ларец, чтобы он мог её увидеть. Его солдаты вовсю упражнялись вокруг, лязгая мечами, и принцесса, пока муж разглядывал находку, поприветствовала гвардейцев действующих и будущих.
– Именно. Скажем так: это подарок, откуда не ждали, – таинственно пояснила Квентрит, закрыв шкатулку, чтобы никто не увидел того, что именно она демонстрировала мужу, и пройдясь с ним вдоль тренировавшихся пар и даже троек бойцов. Она похвалила двух совсем юных, которые, продемонстрировав излишнее рвение, даже ухитрились чуть не пригвозить к стене замка кусок её собственного платья.
– Молодец... Будешь так же старательно работать, будешь лучшим гвардейцем, – посмеялась она и добавила потише, обращаясь к мужу:
– Приходи, как закончишь с гвардейцами, в старую оружейную, где...
"Мы зачали Теренаса", – чуть не ляпнула принцесса. Женатые люди имеют право на свои секреты.
– Где теперь устроен малый тренировочный зал. Удачи, Ваша Светлость, с ребятами. Во славу Империи! – принцесса со шкатулкой в руках отправилась в этот самый зал. У неё есть ещё какое-то время, чтобы поразмыслить о находке, а у герцога Росса – чтобы закончить послеобеденные упражнения.

– Ты, по-моему, совсем полысел со своими гвардейцами, да с ума сошёл, – миролюбиво подколола мужа Квентрит, всё это время посвятившая разглядыванию своей находки да вариациям на тему погоняния плохих мыслей из одного угла черепа в другой. Откуда бы этому оружию взяться в вещах матери, которые никто так и не удосужился разобрать? Вещь явно штучная, экслюзив своего рода: мастера, даже если их было несколько, создали что-то бесподобное, чему не было аналогов. Дерево, из которого сделали лук, было приятным на ощупь, полированным; руны на нём смотрелись органично, как будто их вырезали по одной линии, одна дополняла другую. Создавалось ощущение ровного почерка, которым написали некое послание – Квентрит оставалось только понять, какое именно.
– Ну какое упражнение, Седрик. Я в жизни не держала ничего опаснее столового ножа.
Принцесса подняла глаза на мужа и улыбнулась ему. Мужчина, который сложил перчатки на деревянную стойку, который тренировал солдат и который редко упражнялся в поэтичности называния собственной жены, всегда приносил ей мир и душевный покой; никого ближе Седрика и детей у Квентрит и не было. А отец давно прекратил называть её даже по имени, ограничиваясь полоумным "ты".
– Лучше давай-ка подумаем, что это за лук. Я нашла его в сундуках императрицы, – кратко пояснила принцесса, чихнула, а затем продолжила:
– Руны явно северные, она из Эргерунда родом. Но что-то мне сдаётся, что тебе этот лук ляжет в руку не хуже, чем мне или... Или ложился ей, если он её. Как будто он создан для любой руки, обрати внимание на форму. Жаль, что в Эргерундских рунах я совсем не сильна... Правда, у меня есть родственники на севере, – Квентрит размышляла вслух, думая о том, как бы узнать, что именно написано на дереве, из которого изготовлено красивое оружие. Оценить всех его свойств она не могла, потому что для принцессы, как и для большинства женщин, оружие могло быть "красивым" (эстетически приятным, чистым, украшенным камнями, рунами, резьбой или чем-то подобным) и "некрасивым" (ржавым, старым, кривым или просто-напросто грязным). Но у неё для целей экспертной оценки луков, арбалетов, мечей и прочих кинжалов был целый умный муж.

– Я же совсем не дева Щита, Седрик, – мягко возразила Квентрит, всё ещё ожидавшая какой-нибудь оценки оружия от собственного мужа – и-таки дождалась. Оружие, созданное мастерами для женщины или ребёнка, передавалось из поколения в поколение... Жаль, что матушка не хранила никакой инструкции рядом с дивной красоты луком, которая бы пояснила, почему руны, зачем лук, куда стрелять.
– Смотри, если я сейчас заложу стрелу и прицелюсь, я даже выстрелить не смогу, – этот факт даже развеселил принцессу. В какой-то степени она была не обделена самоиронией и могла отпустить в свой адрес шутку или даже две шутки, правда, при подданных этим особенно не страдала. Среди людей, которые, как известно, друг другу братья, но всё-таки по большей части двоюродные, было немало таких, кто жил без чувства юмора... И ведь счастливо жил! И шутки над чем бы то ни было в их присутствии наказывались по всей строгости закона: неуважением к шутящему. Поэтому Квентрит не рисковала. И, наверное, правильно делала.
Молодая женщина взяла лук, кое-как заложила в него стрелу и попробовала прицелиться. Стрела соскакивала с тетивы, и даже несмотря на замечание мужа о руне, защищавшей её от надрыва, Квентрит не могла полностью довериться зачарованному оружию дивной красоты, и потому у неё получилось натянуть тетиву толко с шестой попытки, да и то чуть не обрезав руку.
– Я безнадёжна, – констатировала факт принцесса, передав и стрелу, взятую с деревянной полочки, и лук, и руны на нём Седрику.
– Как это нужно делать? Леди никогда не держала в руках ничего острее ножа, знаешь ли.

Принцесса смотрела на мужа с большой любовью даже тогда, когда этот старый хрыч с начинающей лысеть башкой занудничал что пастырь на воскресной проповеди холодным дождливым утром. Она даже почти пообещала мужу, что ещё успеет вогнать стрелу, а то и две, в ногу и себе, и ему – настолько хорошими у Квентрит были отношения с тем оружием, которое стреляло. Если бы ей в руки дали рапиру, она, конечно, осознала бы сразу, что колют острым концом. А вот с луком и стрелами было куда сложнее. Тем временем, муж выстрелил в цель...
– Мамочки, ты что, заложил всех наших детей дьяволу, чтобы так стрелять?!... – Её Высочество хотела даже присвистнуть, но воздержалась от этого пошлого и некультурного способа выразить своё почтение. Герцогу Россу было тридцать четыре года, и Квентрит подозревала, что он уже не так зорок, как в двадцать два, например, но выстрелил он так, как будто в него вселился орёл и лев одновременно. Что у Россов там на гербе?...
– А ты можешь ещё добавить ещё больше занудства? – с иронией поинтересовалась Квентрит у Седрика, когда он ей рассказывал, что такое лук и с чем его едят, щедро сдобрив экспертный комментарий ценными замечаниями, не всегда понятными его венценосной супруге. Она же девочка. Девочки хотят платья и мужей-принцев, а получают герцогов и лук со стрелами. Да, не все мечты сбываются.
– Ну да ладно... Сейчас попробую опозориться, – сыронизировала принцесса, прицелившись и стараясь удержать в голове всё то, что так успешно ей сообщал муж. Куда там и кому нужно было развернуть носки, чтобы отставить плечо? Ой. Лучше бы, ей-Вседержителю, за талию держал, а не заставлял стрелять чёрт-те куда из лука. Поблагодарил бы за находку, забрал бы лук себе – так нет, он же благородный!
Стрела вылетела из тетивы и прошила грудь соломенной цели.
– Никогда в жизни не стреляла. Клянусь честью прекрасной дамы, – опешила Квентрит, поднимая глаза на Седрика.
– Даже не подозревала, как это делается. Вседержитель мне свидетель. Честное слово! – принцесса редко оправдывалась, но сейчас она была сбита с толку. Хотя, может, идиотам и дуракам везёт? Она попробовала заложить стрелу ещё раз и прицелилась в то же самое чучело. Пальцы отпустили стрелу, которая, судя по законам природы, вообще не должна была никуда улететь, но... Снова прошила чучело чуть ниже, теперь в живот.
– А есть ещё какие-нибудь объяснения тому, почему я попала дважды подряд, кроме "ты, любимая моя Квентрит, гениальный стрелок"? – скептик и агностик, принцесса редко соглашалась с чем бы то ни было с первого раза, а уж теперь и сама отказывалась верить и себе, и мужу, и всем органам чувств их обоих вместе взятых.

– Ты просто боишься меня обидеть! – справедливо возразила мужу Квентрит, опустив лук после второго выстрела. Седрик её очень любил, и она платила ему тем же. В конечном счёте, муж появился в её жизни в трудные времена, и принцесса Аргайла даже не знала, что такое "смириться с фавориткой мужа", о котором часто говорили леди и не очень леди при дворе.
– На самом деле ты знаешь, что я такой же бездарь, как те умалишённые, которые приводят к тебе своих сыновей и лихорадочно блестят глазами... – вещала женщина, вспоминая околоуморительные байки мужа о наборе в гвардию свежей крови, которую иногда приводили чрезмерно активные мамули высокого происхождения, уверенные в том, что, конечно, младший сынок не такой крепкий как старший, но он уже в три года деревянным мечом деревянного коня на скаку пополам разрубал.
На самом деле малыш был бастардом, который начинал быть непохожим на папочку, а сдать на обучение Россу примерно равноценно сдать в дом призрения.
– Плоха та жена, которая хоть раз не хотела убить своего мужа, – тихо, но философски пробормотала принцесса Квентрит себе под нос, прицеливаясь в топор, заботливо подвешенный мужем.
– Тогда отойди, желательно подальше... Ага, вот так, вот там и стой, а то перешибу, я же гениальный стрелок, – предупредила "молодая и талантливая", кое-как и наперекосяк прицеливаясь в древко топорика и... Перешибая его насквозь. Стрела с характерным "оньк!" впилась в стену. Квентрит опустила лук, вопросительно склонив на бок причёсанную головку с короной из светлых волос.

– Да всё руки не доходили разобрать мамины вещи, – с некоторой долей тоски выдала принцесса Квентрит, поднимая глаза на мужа. Его объяснения выглядели весьма логично и разумно, потому что только магией можно было объяснить ни с того, ни с сего открывшиеся великие способности к стрельбе из лука. Если бы подобное оружие попало в руки к Квентрит в момент, когда было бы необходимо защищаться, она бы с огромной долей вероятности побила бы им обидчика без единого выстрела.
– Я думала, что отдам его тебе. Тем не менее, в твоих словах есть резон. Я никогда не пыталась обучиться ничему военному, а если ты окажешься слишком далеко, чтобы перерубить обидчика... С другой стороны, лук – оружие дальнего боя, но я же не полезу на кре... – Квентрит осеклась под взглядом мужа. Ну да, конечно. Любой правитель просто обязан выходить на передовую в доспехах, и было бы эффектно при случае появиться в таком наряде на крепостной стене. С учётом того, что принцесса ещё и стрелять из лука научится...
– Я думаю, что учиться стрелять нужно из лука обычного, если эта штука – настоящий магический артефакт. Нельзя полагаться только на магию, – в словах Квентрит был резон. В конечном счёте, жизнь была той ещё недипломатичной стервой, периодически демонстрировала интересные позиции, а уж фортуна – вообще прожжёная портовая шлюха, того и гляди, что укокошит, даже если пять минут тому назад нежно любила тебя в дёсны.
– Кстати, я тут заметила, что... Я нервничаю меньше, когда стреляю. Может, это милое совсем не дамское занятие поможет мне стать спокойнее и найти душевный баланс, как ты думаешь?
Она была серьёзна, хотя и пыталась шутить и даже иронизировать. Государство и все его дела отнимали огромное количество сил и здоровья, и, хотя она была далека от безумия и держалась большим молодцом, но так или иначе периодически сталкивалась с бессонницей, повышенной утомляемостью, плохим настроением. Слова "депрессия" Квентрит, конечно, не знала, но подозревала, что постоянно пребывать в состоянии нестояния просто вредно для здоровья. В то же время, у неё был муж, и регулярные занятия любовью поддерживали бодрость духа и физическую силу.
И да, Седрика она любила всей душой. В случае с ним Фортуна не просто улыбнулась – она счастливо и самозабвенно поцеловала Её Высочество взасос, забыв после этого акта вытереть губы. Брак по расчёту выдался прекрасным, и Квентрит периодически говорила мужу, что она – великий алгебраик, и всё равно, что слова такого не существует и в помине. В конечном счёте, из герцога Росса получился гениальный маршал и муж на полное боевое "ура".